Сердце волка. Анна Шнайдер

немного скучал. И по маме с папой. Знал, что глупо… да и помнил ещё выражение лица Лирин в момент, когда она швыряла тот камень в его Ночь Первого Обращения.

      Помнил, знал, понимал… Но скучал.

      А иногда мальчик воображал, что однажды Рэйнар и Лирин придут к нему в гости, как настоящие брат и сестра, сядут на пол и будут пить с ним чай из крепких листьев дух-травы, и даже, может быть, попросят прощения…

      В такие минуты Дэйнар смеялся. И только Чара, тут же начинавшая жалобно скулить, понимала, что этот смех отнюдь не весёлый, а очень печальный и горький.

      Порой маленькому горбуну казалось, что он такой же зверь или птица, как и все остальные окружающие его живые существа. Первое время Дэйн часто говорил с ними, даже не задумываясь над тем, что действительно понимает эти «фью-ить», «чр-р-р», «пи-пи-пи» и прочие странные звуки. Понимает, даже когда они ничего не говорят, только смотрят.

      Птицы и звери Арронтара отличались от оборотней почти так же, как дети отличаются от взрослых. Они были чище, наивней и намного добрее. Беззащитней. А ещё они почему-то называли Дэйнара Старшим.

      Мальчик не знал, в какой момент понял это. «Наш Старший», просто «наш», «брат»… А перед тем, как маленький горбун навсегда покинул Арронтар, появилось ещё одно прозвище.

      Хозяин.

* * *

      Свою первую весну вдали от стаи Дэйн встречал с надеждой в сердце. Он запланировал себе множество дел на лето и не отлынивал – сделал из холпиуса ткань, сшил из неё пару рубашек и штанов, да ещё и на кресло хватило. Это была, конечно, странная идея – мастерить кресло при отсутствии нормальной постели, но спать на ветках Дэйнар привык, а вот посидеть с Чарой на руках возле тёплой печки иногда хотелось.

      Летом мальчишка наконец отмылся. Вода в озере была ледяной, но всё же не такой, как зимой, поэтому он смело нырял в неё два раза в день. Именно тогда маленький горбун настолько привык к холоду, что совсем перестал его чувствовать. И, как следствие, болеть.

      Чара теперь почти не бегала в Западный лес. У неё родились щенки только следующей зимой, и это был её последний выводок по какой-то причине. Больше она не покидала Дэйнара, всюду хвостиком следовала за ним, словно охраняла.

      За мальчиком так никто и не пришёл. Никто не охотился за ним. Хотя Дэйнар предполагал, что кто-нибудь точно попытался, но… разве кому-то хочется остаться без глаз?

      Так текли годы. Они действительно текли, как вода, – иногда Дэйн не сразу мог вспомнить, какая по счёту идёт весна и сколько ему лет. Ведь это действительно не имело никакого значения. Птицы и звери, окружавшие его, тоже понятия не имели, сколько им лет, и ничего, жили ведь без этого знания.

      Стёкла в окна Дэйнар поставил на третье лето. Он так и не придумал способ сделать их при помощи магии – всё-таки его познания в ней были невелики, точнее, их почти не имелось – поэтому попросил птиц стащить для него несколько кусков стекла из деревни. Вот обработать их, придав нужную форму, у мальчика получилось.

      Хотя в то время Дэйн уже переставал быть мальчиком. Только рядом не было никого, кто