Избранная демоном. Диана Хант

вернулся, сладкая Рахаат. Вернулся героем, как и обещал, и как того хотел твой отец. Ты помнишь обещание отца, Рахаат?

      – Помню, – едва слышно ответили мои губы.

      – Теперь тсар выслушает меня, ибо будет говорить с достойным. Но прежде, чем говорить с тсаром, я хотел говорить с тобой.

      Мои колени подкосились от того, как он это сказал, а сознание затуманилось. Словно со стороны услышала я свой вопрос:

      – Почему? Почему прежде со мной?

      – Потому что хочу знать, имею ли я право вести тебя на красный алтарь? Потому что, если твое сердце занято, я не посмею просить об этой чести.

      «Мое сердце занято! Тобой!» – чуть было не выпалила я в традициях малышки Лалы, но вовремя сдержалась. Вместо этого я произнесла срывающимся от волнения голосом:

      – Мое сердце свободно… Арон.

      Тэн обернулся так быстро, что я вжалась в стену. Глаза засветилось изнутри, словно внутрь попал солнечный свет. Взгляд прошелся по мне жадно и так нежно, что губы сами собой распахнулись, а из груди вырвалось потяжелевшее дыхание.

      Меня сгребли в охапку и привлекли к себе с такой скоростью, что я едва ли успела понять, что произошло.

      Ноющая грудь оказалась прижатой к твердой, как камень, горячей плоти, а к моему лицу приблизилось лицо воина.

      Если на расстоянии я могла скользить взглядом по его чертам, подмечая их правильность и притягательность, то сейчас все расплылось единой пеленой, которая накрыла ощущением чего-то огромного и великолепного.

      Колени ослабли и подогнулись, я испуганно пискнула, а Арон со стоном припал к моим губам.

      Стоило мне ощутить их твердость и тепло, как огненная волна прокатилась по телу, заставив губы приоткрыться. Нежнейшее прикосновение, пронзившее тело, превратилось в яростное подчинение воли и разума. Горячий, словно само пламя, поцелуй, безжалостно сминал губы, а когда в рот ворвался чужой язык, я застонала в голос от удовольствия, граничащего с болью.

      Твердые пальцы смяли кожу на плечах, скользнули ниже, по рукам, и оказались на бедрах.

      Не понимая, что делаю, я прильнула к воину ближе, и сквозь тонкую ткань энтари ощутила его горячую пульсацию.

      Рука воина задрала энтари и скользнула внутрь шальвар. Горячая ладонь обожгла обнаженную кожу бедра. Пальцы воина сжались, придвигая меня ближе, и скользнули в самому сокровенному, начинавшему слабо пульсировать.

      – Рахаат, – выдохнул над ухом воин и от его хриплого от страсти голоса закружилась голова. – Рахаат, как долго я ждал этого…

      Палец воина слегка окунулся во влагу и тэн застонал в голос.

      В следующий миг я с силой оттолкнула его, уперевшись ладонями в грудь.

      Арон отступил, но смотрел на меня так, что казалось, еще секунда – и я закричу.

      Меня останавливала мысль, что последствия для Арона могут оказаться ужасными. Гости и хозяева редко нарушают законы гостеприимства, но когда случается, это страшно. Я подумала, что первые же свидетели поймут намерения намерения по отношению ко мне, и Арона могут причислить к отверженным. К насильникам.

      К