Фамильяр ее ведьмачества. Ксения Болотина

сладковатый запах и снова улыбаюсь. Обветренные губы не выдерживают такого издевательства. Тонкая кожица лопается и по моему подбородку стекает щекочущая, теплая капля.

      «Иди к воде».

      «Иди к воде».

      «Там спасение».

      Раз за разом повторяет все вокруг меня, все громче и громче. Сливаясь в фоновый шум.

      «Иди».

      «Иди».

      «Иди».

      Оседают на моем лице мелкие капли воды.

      – Не могу, – выдавливаю из себя еле слышный шепот.

      «Должна».

      «Должна жить».

      Взрывается все вокруг меня голосами.

      «Он рядом».

      Все резко замолкает в оглушительной тишине и я напряженно прислушиваюсь, боясь даже дышать.

      Удар сердца. Один, второй, третий.

      Хруст ветки вдалеке, не оплошность, он просто не считает нужным таиться. Тяжелое дыхание, за спиной и я резко оборачиваюсь, даже удается привстать на руках.

      То что предстало передо мной, сложно было назвать человеком и в то же время, в нем легко можно было опознать сумасшедшего блондина.

      Длинные, растрепанные волосы словно змеи извивались за его спиной. Горящие ненавистью глаза с вытянутым, вертикальным зрачком. Рот оскаленный острыми зубами, блеск молочно белой чешуи на коже и длинные, острые когти, в нескольких сантиметрах от моей беззащитной шеи.

      Напряжение не покидает, но становится чуть легче от того, что сейчас в блондине больше от дракона, чем от человека. Теперь он меня не убьет, не должен…

      Взмах когтей, удар и я лежу на земле, глядя широко распахнутыми глазами на красный диск заходящего солнца. Но боль, ее нет.

      Только додумала мысль и тело взорвалось болью. Так бывает, когда рана слишком глубокая. Смертельная.

      Только сейчас, стоя на самом краю, поняла насколько страшно умирать. И страшное тут не боль, страшно осознание того, что ты больше не сможешь жить, ходить, говорить, дышать, чувствовать. Не сможешь ничего. Ужас сковал тело. Завтра, быть может даже уже сегодня я окажусь глубоко в земле или же на погребальном костре. Хотя, глядя на то, с каким упоением склонившийся надо мной зверь рвет меня своими когтями, от меня вряд ли что останется.

      Не в силах смотреть на это кровавое зрелище, попыталась закрыть глаза.

      – Нет уж, – с силой впились полупрозрачные пальцы в мою, такую же полупрозрачную руку. – Смотри, смотри и запоминай.

      Запаниковала, поняв, что я больше не в своем теле. Выходит, не врали те, кто рассказывал о том, что после смерти, душа человека, какое – то время находится рядом с телом.

      – Раньше надо было думать о смерти, а не изображать из себя немощную, – недовольно пробурчал старческий голос рядом со мной. – И так и эдак ее уговаривала, а она «не могу, да не могу!». Зато как смерть свою рядом увидела, так сразу смогла.

      Во все глаза таращилась на стоящую рядом старушку и понимала, она ведь правду говорит.

      – Тяжело ей видите ли, без сил она, – продолжала бурчать она, не обращая на меня особого внимания. – А мне что, теперь решать твои проблемы? Эгоисты, вся