Подземельный переполох. Ольга Манс

немного того…

      Я терпела как могла. Честно. А потом…

      – Да, замолчи ты уже, пожалуйста! Тишина от слова «тихо»!

      Голос домового вмиг затих.

      Я, как будто могла что-то увидеть в темноте, пялилась в сторону парня. Он молчал.

      – Отлично! Спасибо!

      Тон, надо сказать, был у меня не очень вежливый. Хотя подумать, я учитель со стажем. Откуда во мне столько нервов? Действительно, откуда?

      Я начала поворачиваться к источнику шума. Уткнулась взглядом в яркое пятно огня, зависшее странным образом над землёй. Мой глаз не дернулся. Хотя нервишки что-то у меня в последнее время шалят. Конец учебного года, ёлки-палки. Глаз прищурился. Я пыталась понять, что, черт возьми, происходит. Но меня ожидало иное.

      – Болтливый у тебя домовой, красавица. Жизнь наверху, видимо, совершенно изменилась. Раньше мелкая нечисть была тихой и покладистой. А теперь все печально. Позор предкам.

      Тяжёлый мужской голос вещал из пустоты.

      Что за?..

      – Кто ты? Почему я не вижу тебя?

      Зато теперь, в свете огня, я видела прутья своей клетки, и прижала к ним лицо в попытке рассмотреть говорящего. Но в ответ мне был лишь грубый смех.

      – А меня ты же видишь? – голос, полный надежды.

      Я обернулась. В полумраке темницы разглядела Ваню, вцепившегося в прутья. Его глаза были чуть ли не больше глаза кота из мультика. Что он надеялся услышать от меня?

      – Э-э-э, да.

      Ваня шумно выдохнул. Чуть ли не обрадовался. С чего бы это?

      – Хорошо, – выдохнул он.

      Я нахмурилась, не понимая, что он имеет виду. В это время голос из пустоты продолжал вещать у меня над ухом.

      – Смертные, такая скука! – презрительно протянул он. – Вытащите её.

      Замки клетки загремели. Я ринулась в дальний угол темницы, стараясь убежать от незримых последователей. А я-то думала, он один. Невидимые руки схватили меня. Холодные тела сжали с обеих сторон. Острые невидимые ногти впились мне в щеки, удерживая голову на месте. Другие незримые руки удерживали мои руки. Я дергалась, брыкалась, но все было тщетно. Мои ругательства лишь вызывали смех у владельца жуткого голоса и огня. В это время мой юный домовой бился о прутья, кричал, пытался меня спасти, глупенький. Да как вообще можно спастись от того, чего не видишь? И от того, во что не веришь?

      – Да пошли вы! – выпалила я залп ругательств, пытаясь высмотреть в пустоте обидчиков.

      Но затихла на миг, когда жгучая жидкость залила глаза и половину лица. Тут я уже взревела от адского жжения, не обращая внимания на крики Вани и смех невидимых мучителей.

      Откуда мне было знать, что это ещё цветочки, и настоящие кошмары ждут меня впереди.

      Глава 4

      Глаза слезились.

      В носу свербело.

      А мне было обидно.

      Обижать женщин нынче не в моде. Мы же не в годы крепостного права живём, в конце-то концов! Нынче женщина имеет право на все. Нет, не так.

      На В-С-Ё!

      Но здесь, в этом вонючем подземелье, не в курсе феминистского движения. Мы что, зря таскаем штаны и кофты-балахоны, когда парни щеголяют в обтягивающих лосинах? Напрасно