Невидимки. Виктор Степанович Батюков

Романова звучала такая досада словно это по его вине, разбились очки.

      – Ничего страшного у меня есть запасные, только они не здесь.

      – Вот и отлично, – улыбнулся капитан. – когда оклемаешься, перед отъездом, загляни ко мне.

      – Всенепременно. –Александров закрыл глаза. Было видно, что, но так слаб, что даже этот короткий разговор измотал его. Романов еще с пол минуты вглядывался в бледное, осунувшееся лицо спецкора, затем повернулся, и тихо вышел из палатки. Фельдшер все еще стоял у входа о чем-то оживленно разговаривая с легкораненым солдатом. Завидев командира роты, он оборвал разговор, и подошел к капитану.

      – Ну, что я говорил. Этот газетный червь от страха еще долго будет в себя приходить. А потом выпустит статейку где выставит себя героем. Встречал я таких писак. Услышат в километре от себя автоматную очередь или взрыв гранаты, так сразу полные штаны, и ко мне: «Спасите, помогите ранило, контузило!», а через неделю статья в полгазеты о том, как он лично духов штабелями укладывал.

      Романов развернулся лицом к фельдшеру, схватил за отворот халата и подтянул к себе. Белки его глаз налились кровью, ноздри расширились, а щеки побагровели от гнева: – Сопляк, что ты знаешь о героизме? Этот «писака», как ты его называешь, спас мне жизнь, и при этом не наложил в штаны, как тебе хотелось бы, и не прибежал с криком «ранило, контузило», а его принесли, и принесли, если ты заметил, без сознания. Так какое ты имеешь право надсмехаться на тем, кто участвовал в бою наравне со всеми?

      – В-в-виноват, товарищ капитан. – задыхаясь от мертвой хватки офицера промямлил фельдшер.

      – Не суди других по себе, лейтенант, – он внезапно разжал пальцы отчего фельдшер едва устоял на ногах. – А ну, бегом марш в санчасть.

      На следующее утро в штабную палатку вошел спецкор. Как и в первую встречу он был по-уставному подтянут, форма безукоризненно выглажена, на чисто выбритых щеках уже появился слабый румянец, и лишь треснувшие очки напоминали о том, что произошло двое суток назад.

      – Александров. – поднялся ему на встречу Романов. – Здравствуй, здравствуй. Как самочувствие?

      – Спасибо, вполне. У вас замечательные ребята. – журналист поправил средним пальцем очки, и улыбнулся. – Меня навестила почти вся рота.

      – Еще бы. – капитан вышел из-за стола, и подошел к спецкору. – Эти дни все только о тебе и говорят.

      Александров нахмурился и покачал головой. – Вот этого бы мне очень не хотелось.

      – Когда уезжаешь? – постарался сменить тему Романов.

      – Обещали через два – два с половиной часа прислать машину.

      Капитан вернулся к столу, убрал бумаги в выдвижной ящик, выпрямился, и снова взглянул на стоящего посреди палатки журналиста.

      – Я бы хотел с тобой поговорить.

      – Всегда к вашим услугам. – Александров словно ждал этого. Он тряхнул головой, и в его глазах запрыгали огоньки мальчишечьего азарта.

      Романов покосился на дежурного сержанта, сидевшего тут же, у входа: – Давай прогуляемся.

      Они шли по безлюдной