Все женщины – химеры. Гай Юлий Орловский

она с опаской, – какая у тебя восхитительная жабочка!

      – Это ящерица, – уточнил отец. Посмотрел еще, подумал, сказал осторожнее, – только толстая какая-то.

      – Редкий вид, – подтвердил я.

      Мать спросила опасливо:

      – Оно не укусит?

      – Мама, – ответил я с укором, – оно ж такое маленькое! Ну пусть даже укусит… Подумаешь!

      Она протянула к ящеренку ладони, тот чуть попятился, плотнее прижался пузом к плечу и оскалил пащечку.

      – Ой, – сказала мать, – пусть отец ее берет.

      – Пусть сидит, – посоветовал я. – Ей сверху видно все. Вообще-то его зовут Яшей.

      – Самец?

      – Наверное, – ответил я. – Я не сексист, теперь на это дело нельзя заострять внимание. Даже у животных.

      Мать сказала опасливо:

      – Сынок, готовится закон, что животных нельзя будет называть животными. Это оскорбительно.

      – Мы же готовимся к сингулярности, – добавил отчим печально, – животных оцифруем тоже, дополним разум и дадим все права… Пойдем в дом! Мама приготовила для тебя столько вкусного! А что твой Яша кушает?

      – Мы, мужчины, – заверил я, – не перебираем.

      – А это теперь можно? – спросил он опасливо. – Нет ли какой-нибудь дискриминации?

      Я отмахнулся.

      – Пока не слышал. Не беспокойся, новые законы нам в первую очередь доносят. И проверяют, как запомнили. А что она приготовила?

      Он ответил с вымученной улыбкой:

      – Боюсь, не смогу выговорить… Сейчас, когда столько безработных, прости, фрилансеров, то по крайней мере треть занимается всякими рецептами…

      – Не отравимся, – заверил я. – В наших желудках теперь отборные бактерии! Проверенные. Все переварят во что надо. Ты разве не ставил новую версию?

      – А какая сейчас новая?

      Я пожал плечами.

      – Сам запутался. Мне вообще-то и старые служили неплохо, но сейчас с такими взглядами быстро загремишь в биоконы… Вообще-то вкусно пахнет!

      Из гостиной, что вроде бы совмещена с кухней, но на самом деле это все сплошная огромная кухня, мощно катят тяжелые ароматы, даже запахи, такие чувственные, что желудок у меня в нетерпении завозился, устраиваясь поудобнее, и приготовился ловить лакомые куски.

      Отчим сел рядом со мной на диван, выглядит неважно, хотя я-то знаю, что со здоровьем у него все в порядке, сейчас нездорового человека встретить – чудо, поинтересовался с некоторой заминкой:

      – Как тебе твоя… работа?

      – Чудесно, – ответил я. – Разве не это мечта человечества: есть, пить, хорошо одеваться и вечно отдыхать?

      Он вздохнул:

      – Точно-точно. Ты прав.

      – Разве не за это, – спросил я, – лучшие умы человечества шли на костры, на пытки, отрекались от семей и совершали величайшие открытия?

      Он вздохнул еще горше:

      – Да, конечно…

      Мать весело позвала из другого