Все женщины – химеры. Гай Юлий Орловский

где дверь, меня посадили к ней лицом, открывается бесшумно, но Кремак задержался в том месте на мгновение, а потом его напарник.

      Более того, в этом месте блеклые голубые силуэты становятся синими, что значит, из коридора или другой комнаты, где выглядят голубыми, входят в эту…

      Судя по силуэту, в комнату вошла женщина, но современная женщина: прямые плечи спортсменки, тонкая в поясе, широкие бедра, длинные ноги, то ли голая, то ли в обтягивающем тело костюме, многие теперь их носят, показывая товар лицом.

      – Этот? – произнесла она низким женским голосом, что снова входит в моду, он считается чувственным, но это смотря на чей вкус, я предпочитаю пищащие.

      – Он самый, – ответил мужик, который Кремак. – Но, мне кажется, это все-таки случайное существо…

      – Узнаем, – сказала она холодно и, приблизившись ко мне, произнесла раздельно и четко все тем же низким голосом: – Кто ты и что ты?.. Молчишь?.. Хорошо, тогда сразу к делу. Как к тебе попал тот бриллиант?

      Я сказал отчаянным голосом:

      – Зачем вам этот мешок на мне? Вы что, не хотите, чтобы я видел ваши красивые глаза?

      – Ты знаешь, – сказала она нетерпеливо, – зачем мешок. Отвечай быстро.

      – Да? – спросил я. – А то я подумал, вам стыдно мне в мои честные глаза смотреть!.. Погодите, не бейте, тот камень мне дала женщина! Стыдно, конечно…

      Она покачала головой.

      – Почему стыдно? Ты шовинист?.. Расист? Сексист?..

      Я сказал тоскливо:

      – А вы следователь или феминистка?

      – Следователь, – отрезала она. – Но ты за языком следи. Она тебе подарила? Тебе?

      – Не подарила, – ответил я нехотя, – а сунула и сказала, чтобы я подержал его у себя немного. Спросил, сколько это немного, она сказала, что через пару часов заберет.

      – И что, не забрала?

      Я покачал головой. Она проговорила задумчиво:

      – Значит, уходила от преследования… Сунула тебе, как самому заурядному, что даже украсть побоится, а через пару часов собиралась перехватить тебя снова и взять обратно… Что могло с нею случиться? Нарисуй ее портрет!

      Она зашла со спины, как и Кремак, он, стоя за спиной, стащил с моей головы мешок.

      – Оглянешься, – прошипел мне в ухо, – убью!

      Через голову мне подали планшет, я сказал жалко:

      – А руки?

      Она промолчала, а Кремак хмыкнул:

      – Даже обе?.. Не дури, кисти свободны.

      – Тогда такое накорябую, – сказал я испуганно. – Я же хотел как лучше…

      Планшет в руку взять могу, но пальцами другой не дотянусь, потому Кремак держал его для меня, а я водил указательным, зажмуриваясь и старательно напрягая воображение, а когда приоткрывал глаз и посматривал, там уже появлялось лицо Орландии, королевы Нижних Долин, пока еще не очень точное, но уже узнаваемое.

      Женщина за моей спиной проговорила задумчиво:

      – Сильная… волевая… решительная… такая вполне может стоять даже во главе международной