Пленница. Арина Теплова

За проживание и еду я буду платить тридцать рублей серебром за каждый месяц.

      – Вот матушка, – выпалила десятилетняя Маня, подскочив к ним с деревянным ковшом с водой.

      – Не дело это, избалованной барыньке жить у нас! – возмутился Твердышев, едва жена вывела его в соседнюю столовую.

      Арина, прекрасно зная крутой нрав мужа, ласково провела ладонью по его руке и тихим вкрадчивым голосом произнесла:

      – Почему же избалованной?

      – Дак на ее лице все написано! Спесивая и надменная, явно нас за людей не считает!

      – Ну, зачем ты так зло говоришь?

      – Не зло, Арина, а знаючи. Ты что, думаешь, эти столичные дворянчики что-то знают про нашу жизнь здесь? Да им не интересны наши дела, они всю остальную империю, что далее ста верст от них, за людей не считают. Сидят в своих столицах и только деньги с нас требуют. И чего эта барынька притащилась в такую даль, неведомо. Явно что-то бредовое у нее на уме, нутром чую.

      – Ну, Матвей, подумай хорошенько. Видно, что она из знатных. Дворянка как есть. Сказала же она, что ее брат отбывает наказание на Андреевских рудниках, к нему и приехала.

      – Что дворянка, и сам вижу, но отчего тогда ее брат каторжник на рудниках? Странно это.

      – Я не знаю. Но она обмолвилась, что из самого Санкт-Петербурга приехала. Сам же слышал, что ее брат сослан на рудники по указу императрицы.

      – И что? Какая-то темная история у этой барышни. И вообще, не нравится мне она. Сразу видать, своевольница, раз из самой столицы пожаловала одна, без родителей и мужа.

      – А может, у нее нет мужа?

      – Пусть и нет. Но не дело это, одной девице шататься по дорогам лихим, а она, видать, точно не в своем уме, раз такое вытворила. Очень я сомневаюсь, что ее родители или муж разрешили в одиночку в наши края приехать. Странная девица эта, чего-то недоговаривает. Не думаю, что она может остаться у нас в доме.

      – Но Матвеюшка, не руби с плеча. Подумай, куда ей теперь идти?

      – Ариша, у нас нет места, – уже более спокойно произнес Матвей, чувствуя, как Арина прижалась мягкой грудью к его телу и ласково гладит его спину ладонью. Он отчетливо понял, что жена прекрасно знала, как успокоить его. Женская ласка и близость сразу же затуманили ему голову, а в ноздри ударил хорошо знакомый запах трав и молока, который был присущ жене.

      – Как нет? А пустая дальняя комнатка?

      – Дак для следующих детей ее готовили.

      – Ну, Матвей, подумай хорошенько. Если она проживет у нас хотя бы до лета, получим сто рублей. Сможем у Балакирева мастерскую полностью выкупить и сами на себя работать. Ты же мечтал об этом. К тому же где ей еще жить, как не у нас? Она ведь к хоромам привыкла. А после особняка воеводы и дома отца Иллариония наш дом лучший во всей округе.

      Матвей упорно молчал, глядя на жену. Его нервировала только одна мысль о том, что эта барышня с золотыми глазами и медовым запахом будет находиться рядом. В тот миг, когда девица открыла глаза, придя в себя, он сразу же ощутил, что ему не хватает воздуха от ее близости. Два года