.

рыба, только разевала рот, когда услышала новость от Клэр.

      – Внешние приличия важнее всего, не так ли? – заметил Данте с сарказмом.

      Они оба знали, что это правда. Неблагоприятная пресса – угроза для сделки, открывавшей ему путь к вершине, если Данте не найдет выход. А что до Евы…

      Стуча по каменным ступеням высоченными каблуками суперсексуальных босоножек, Ева спускалась к нему, захлебываясь нервной скороговоркой:

      – Будь уверен, они подумают самое худшее. Решат, что ты и я… Представят меня как охотницу за чужими женихами, разрушительницу брачных союзов! Не самая лучшая реклама для моего бизнеса, не правда ли, Данте?

      – Поэтому нам надо поговорить, – решительно заявил он. Как можно принимать решения, если он не знает, что поставлено на карту? Его мозг все еще не мог переварить то, что он недавно услышал.

      – Значит, Клэр сказала правду? Ты шьешь свадебные платья и получила заказ от будущей герцогини?

      Ева резко остановилась, вскинув руки:

      – Почему это тебя так удивляет?

      Действительно, почему?

      – Может быть, потому, что я представлял, как ты напиваешься на вечеринках до потери памяти, а потом спишь до полудня? Что твое имя по-прежнему наводняет желтую прессу? Говорят, это отнимает много сил. – Данте равнодушно пожал плечами. Вспоминая скандальные фотографии Евы, он вдруг подумал о матери: она возникла перед его глазами – полуобнаженная, волосы растрепаны. Она что-то говорит ему заплетающимся языком, дыша в лицо перегаром. За ее спиной каждый раз новый мужчина. – Честно признаюсь, – продолжал он с горечью, чувствуя, как от подступающей тошноты сжимается желудок, – не думал, что ты способна поработать хотя бы один день. Я удивлен. Вот и все.

      Ева полоснула его взглядом, как лазером, разнеся в клочья привычную самоуверенность. Данте опешил, услышав, как она четко выговорила:

      – Убирайся, Данте. Оставь меня в покое. Иди соблазняй свою невесту. Надеюсь, вы оба будете счастливы… в аду.

      Ева прошагала мимо него и ступила на выложенную булыжником дорожку, ведущую через сад. Данте повернулся на каблуках, глядя ей вслед. Чем больше времени он проводил с ней, тем сильнее его терзало беспокойство. Она была самой дерзкой, непокорной, возбуждающей женщиной, какую ему доводилось встречать. Так что же он замер в нерешительности?

      – Чертова баба, – проворчал он, бросаясь вдогонку. Мягкий свет фонарей окутывал ее удалявшийся силуэт туманной дымкой. Мысли исчезли, но вожделение только усилилось. – Постой!

      Его окрик заставил ее замереть.

      – Твоя спина!

      Непроизвольно он протянул руку и коснулся пальцами глубоких свежих царапин, располосовавших нежную жемчужную кожу. Она вздрогнула всем телом и отшатнулась:

      – Не смей дотрагиваться до меня.

      Данте напрягся: десять минут назад она не возражала. Как и пять лет назад. Но к прошлому возврата нет.

      – Надо обработать раны на спине, Ева.

      – Какое твое дело? Если ты не расслышал, повторяю: я могу сама о себе позаботиться.

      Она права. Ей