Тургеневская барышня бальзаковского возраста. Юлия Еленина

мы с ней стали подругами. Учитывая, что меня прозвали тургеневской барышней, а ее… Эллочка-людоедка. Словарный запас у нее был явно больше тридцати слов, а вульгарности никогда за ней не замечала. Но уровень сексуальности зашкаливал. Элка сейчас редко бывает в стране, все колесит с мужем по ближнему и дальнему зарубежью. Вот что значит – удачно вышла замуж. Она не красавица: нос картошкой, близко посаженные глаза, непослушные рыжие волосы. Но, черт возьми, обаятельная. Харизмы бы хватило на десятерых таких, как я, да и осталось бы еще.

      – Лола, поехали в ресторан!

      – Извини, – развела я руками, – но на подобные заведения я пока не зарабатываю.

      – Зато мой муж зарабатывает, – усмехнулась Элла.

      Вот зачем платить за бутылку шампанского тройную цену в заведении, если можно распить ее на моей кухне? Дядя Коля сейчас пойдет спать, пока больше никого нет. Только скоро придут остальные с работы, но для уединения есть комната.

      Элла сама начала перебирать мой шкаф, пока я пыталась убрать осыпавшуюся тушь из-под глаз, и при этом презрительно фыркала. Ну конечно! Приходится выбирать из того, что есть. С моей-то комплекцией гардероб небогатый. Рост – раз. Тонкая талия, но широкие бедра – два. Есть еще и три, четыре, пять… Лишняя складка на животе, апельсиновая корка на бедрах…

      – Лола! – пощелкала Элла перед носом пальцами, хотя нет, под подбородком, насколько дотянулась.

      Я переоделась, и мы вышли на улицу, где уже ждал персональный водитель на шикарной машине.

      – Едем в «Вояж», – скомандовала Элла и тут же пресекла мои попытки возразить.

      Ладно, придется залезть в запас. Денег там немного, да и не хотела я их тратить на поход в ресторан, но и выглядеть совсем уж печально не хочется.

      Мы остановились у входа в какое-то очень – как я поняла – пафосное заведение. Элка-то себя здесь наверняка почувствует в своей тарелке, а я… А мне неудобно. Подруга вышла и сразу закурила. Я, закутавшись в пуховик, забрала у нее из рук сигарету и затянулась. Да, даже учителя и курят, и пьют! Мы люди, обычные люди. Жаль, что не все понимают, что за стенами школы мы тоже можем жить.

      – Лолка, – закуривает Элла вторую сигарету, – а читани мне что-нибудь свое.

      О, красная тряпка… Мой блокнотик уже который год пылится в полке, и никто не читал его содержимого. Только Элла.

      И сейчас… То ли сигарета опьянила, то ли еще что, но я начала:

      – Любимых потеряв в водовороте жизни,

      Юность проводив с печалью и тоской,

      Думаем, как мало нам до тризны,

      И забываем наслаждаться красотой.

      Век наш не вечен. Так уж есть.

      Его мы можем ровно просидеть -

      Рассветов не увидеть красоту и страсть закатов,

      Яблоневый и вишневый цвет весной из сада…

      Теперь мы умираем рано, хоть и живы.

      Влачим существованье лишь одно…

      Чужие жизни критикуем мы учтиво,

      Упорно забывая про своё в глазу бревно.

      Дверь в жизнь всегда для всех открыта,

      Её вот только