Черная синица. Алексей Ефимов

пятидесяти метров и свернула еще раз. Здесь был тупик, темный глухой аппендикс с мусорными баками, изнанка какого-то отеля. Камер нет. Запах гниющего мусора смешивается с кухонными выхлопами. Дыхание частое и глубокое. В одной руке – нож, кисть другой сжата в кулак. Она считает про себя, вслушиваясь в тишину. Примерно тридцать секунд. Каждая из них долгая, тягучая, тяжелая – как возле черной дыры, где время замедляется по закону Эйнштейна.

      Послышались шаги. Это Черная майка. Он не бежит, но быстро идет, взволнованный тем, что объект слежки пропал из виду.

      Вот и он.

      Поворачивает за угол, к ней.

      Раз! – Она бьет его в шею.

      Два! – Ногой в пах.

      Три! – Бросается на него и обхватывает рукой его шею. Нож жалит кожу у сонной артерии, в двух-трех сантиметрах от смерти.

      Тонкая струйка крови течет по коже, напитывая шов майки.

      – Дернешься – умрешь, – говорит она. – Русский?

      Черная майка не может дышать. Не может сказать ни слова. Она чувствует его страх и его поджарое тело в своих руках. Он сильный, но она сильнее, у нее есть нож. Возможно, у него тоже есть нож, но он знает, что не успеет ударить ее – она нажмет, и через несколько секунд он умрет.

      Она дает ему время для двух-трех вдохов-выдохов.

      – Вы мне шею проткнете, – хрипит наконец он. – Не давите так.

      – Уже проткнула. Чувствуешь, как течет кровь? Нравится быть шпионом?

      – Вероника, я не шпион. Меня прислал Буров, вас охранять.

      Не испытывая доверия к Черной майке, она, тем не менее, ослабила нажим:

      – Есть номер Бурова?

      – Да.

      – Звони по громкой связи. Только медленно бери телефон, не дергайся, а то вдруг правда ненароком проткну сонную артерию.

      – Я Олег. Очень приятно.

      Вынув телефон из кармана, он поднял его на уровень глаз и набрал номер. Включил громкую связь.

      – Олег, что случилось? – тяжелый властный голос Бурова, не без ноток беспокойства, раздался в тиши мусорного аппендикса.

      – Григорий Валентинович, добрый вечер. Извините, пожалуйста, за беспокойство. Вы не могли бы подтвердить Веронике, что я здесь для ее безопасности?

      – Спалился? – Буров рассмеялся недобрым свинцовым смехом. – Яйца на месте или уже в Босфоре?

      – На месте, Григорий Валентинович.

      – Повезло, значит. Я тебя предупреждал, чтоб был аккуратней. Не поверю, что ты цел и невредим.

      – У меня дырка в шее, а так все в порядке.

      – Вероника, извините, пожалуйста. – Буров обратился к Нике. – Я сделал это из лучших побуждений.

      – Спасибо за заботу, Григорий Валентинович. – Ника отпустила Олега. – Но я могу сама постоять за себя, мне не нужны няньки, с которыми может справиться женщина. Завтра нянька летит домой. А лучше – сегодня.