Шиворот-навыворот. Виктория Волкова

свешивались на лоб. Он, отбросив их назад, кинулся к девушке.

      – Это Пахом, – радостно указал Ивану Мищеренко.

      Она уткнулась ему в плечо, продолжая рыдать. Они стояли на двойной сплошной. Затормозили несколько машин. На тротуаре стали собираться прохожие. Иван видел, как Пахом что-то крикнул в машину. И тотчас же выскочил маленький приземистый парень из породы «шестерок». Открыл заднюю дверцу, помог усадить девушку.

      – Теперь убедился?! – торжествующе осведомился Мищеренко у расстроенного Ивана.

      – В чем? – тупо глядя на него, буркнул Иван.

      – В том! – разозлился Игорь Петрович. И принялся объяснять, как маленькому: – Виктор Пахомов не так уж добр, чтобы подбирать на дороге рыдающих одноклассниц. А вот женщину своего лучшего друга он, конечно, в беде не бросит. А может, еще и сам с нею…

      – Что ты говоришь, Игорь? С ума сошел?!

      – Это ты, дурак, жизни не знаешь. Иногда такие случаи бывают, что даже подумать мерзко, не то что б представить!

      Иван уставился на него ошалелыми глазами.

      – Благодари бога и меня за одно, что вовремя все узнал, – гордо сказал Мещеренко и снисходительно глянул на Ивана. – Ну, пошли обедать, а то теща обижаться будет.

      Они подъехали к незнакомому дому. Но Лиля, обессилев от слез, мало что соображала. Витя, бережно поддерживая ее за плечи, будто она больная, повел в подъезд. В доме сталинской постройки наверх вела широкая лестница с большими пролетами, и этот путь показался Лиле вечностью. Маленький верткий парень поднялся быстрее и уже звонил в незнакомую квартиру. Куда они ее привезли? Лиля недоуменно уставилась на Пахомова не в силах что-либо сказать.

      – Не бойся, – успокоил тот. – Заходи, будь как дома.

      В глубине просторной и светлой квартиры слышались веселые голоса, пахло жареной картошкой. Рядом в комнате работал телевизор, рассказывая про будни хлеборобов. Пахом заглянул туда и позвал:

      – Герт, поди сюда.

      И тотчас же в коридор вышел Иштван. Лиля в ярости подскочила к нему, стала бить кулаками по плечам и кричать.

      Он, ни слова не говоря, затащил ее в комнату, взглядом велев выйти полуголой девице, сидевшей на диване. Лиля лупила его, а он не сопротивлялся.

      – Что ты такое наговорил Мищеренко? – кричала она. – Зачем ты это сделал?

      Потом она выдохлась, и он усадил ее на диван, принес воды.

      – Теперь рассказывай, что случилось? – поинтересовался спокойно.

      Он слушал внимательно, лишь иногда хмурился. Не перебивал и не укорял.

      – Я глупый идиот, я виноват перед тобой, Лиля! – Иштван в сердцах стукнул кулаком по спинке дивана. – Но кто ж знал, что они родственники! А в чем, собственно, проблема? Пройдет время, и твой Ваня одумается и вернется к тебе, если любит. А если нет, то и на фиг нужен. Нас что, застукали в одной постели? Это же одни слова, пустые обвинения! Потерпи немного, если любит – вернется!

      Но, он, казалось, не понимал всей сложности ситуации. А она не могла ему все объяснить.

      – Ты ничего не понимаешь, он теперь не женится на мне! – выкрикнула