Спору нет!. Виктория Волкова

тывает от восторга. Стоило, ей-богу стоило бросить все к чертям собачьим и приехать на Камчатку. Хотелось закричать со всей дури. И он уже кашлянул, прочищая горло для громкого утробного рыка, но в этот момент в кармане запищал сотовый. Проклятье, появился доступ к сети на самой высокой точке.

      – Да, мам, – протянул он в трубку, пытаясь сохранить элементарную вежливость. – Привет.

      Из динамика послышались причитания, крик, а затем и плач. Впрочем, как и всегда, любые разговоры заканчивались склокой. Но в этот раз он и слова не произнес. Не успел.

      – Подожди, – спокойно прервал он маменькины вопли. – Ничего не пойму, что случилось?

      Он бросил взгляд в сторону своих товарищей, вслед за ним поднявшихся на обзорную площадку. Кое-кто косился неприязненно, а кто-то разглядывал с любопытством. И лишь одна Санька взирала жалостливо и заботливо.

      «Ну вот опять, – красноречиво говорил ее взгляд. – Нигде тебе, Денчик, не укрыться от своей семьи».

      – Я ж тебе и говорю! – взвилась мать в трубке. – Мы к нотариусу пришли, чтобы дедушкино наследство оформить, а ничего нет, представляешь? Нам ничего не полагается! Нам, его дочерям!

      – Почему так? – удивился Денис, прекрасно зная, что других наследников у деда нет. – Он квартиру продал, что ли?

      – Если бы, – застонала мать в трубку. – Он женился! Сразу, как бабушка умерла! И теперь эта гадина, его жена, наследует все! А мы с Юлькой можем идти на паперть!

      Денису хотелось уточнить, что дед еще при своей жизни каждой дочери помог построить дом и купить машину, но на квартиру-то тоже рассчитывали. В самом центре города, в роскошном особняке послевоенной постройки. Дом с колоннами и барельефами. И сама квартира – шесть комнат и три балкона – представляла великую ценность. Цесаркину приходилось неоднократно слышал, как мать с сестрой под рюмочку делят свое будущее наследство.

      – Еще полгода со дня смерти не прошло, можно оспорить, – попытался он успокоить мать. – Я вернусь…

      – Господи, ты как не слышишь меня! – взмолилась мать. – Он же-ни-лся! Понимаешь? И жена – наследница первой очереди, а мы так… погулять вышли!

      – Мам, – Цесаркин снова постарался взять инициативу в разговоре. – Мам, я приеду, разберемся…

      – Я хочу, чтобы ты немедленно вернулся в город и поднял связи. Моего отца опутала какая-то мошенница. Нужно завести уголовное дело и засадить эту мерзавку! Напиши заявление, мы с Юлькой подпишем и на этой неделе подадим в полицию. Давай завтра встретимся…

      – Мам, я на Камчатке, – успел вставить фразу Денис. – Вернусь только через две недели…

      – Ну, конечно, – истерично хмыкнула мать. – На Камчатке! Почему, когда в семье большие проблемы, ты сбегаешь?

      Он только открыл рот, чтобы опровергнуть каждое слово этой нелепой лжи, как в трубке пошли гудки отбоя.

      «Вот и славненько», – про себя пробормотал Денис и быстро набрал эсэмэску старшему брату:

      «Что там случилось, бро? На ком женился наш дед? Найди инфу на дамочку».

      Он перевел взгляд на сопки, на небо, полное кудлатых облаков, и постарался отвлечься от дурных новостей.

      «Не забыть бы выключить сотовый», – в сердцах напомнил он сам себе, и телефон тут же завибрировал, напоминая хозяину о пришедшем сообщении.

      «Нина Александровна Тарантуль, 35 лет, работает коммерческим директором, воспитывает сына 7 лет, брак с дедом оформлен 3 года назад».

      Денис на автомате отправил эсэмэску товарищу по университету, приписав от себя:

      «Кирилл, пробей мне эту гражданку. Буду должен».

      «Все, – приказал он сам себе. – Теперь отдых. Смотри по сторонам, вдыхай воздух таинственной Камчатки».

      Но восторг от увиденного куда-то испарился, а радость иссякла.

      «Что же получается? – мысленно поинтересовался Цесаркин. – Дедок-то наш, праведник хренов, женился на молодайке в год, когда умерла бабушка? Вот же рог моржовый!»

      Нина брела среди прилавков и терпеливо слушала нытье сына.

      – Мам, – ныл Ромка. – Купи мороженое! А когда мы на море пойдем? Мам! Ну мам!

      – Я предлагала тебе остаться с Аржановскими. Сейчас бы играл на пляже. Ты сам не захотел, – серьезно заметила Нина, не любившая сюсюканье.

      – Мне с ними скучно! С тобой хочу!

      – А я давно мечтала здесь погулять…

      – Среди всякого старья? Ну пойдем отсюда, мам! Мы уже нагулялись, – и запрыгал от нетерпения.

      Нина с грустью осмотрела огромный блошиный рынок, расположившийся в Пьяцца Марина, и тяжело вздохнула.

      – Старье, говоришь? – пробормотала она чуть слышно и повернула к выходу, не в силах объяснять, что среди этого богатства она готова бродить до самого вечера. Рассматривать старинные печати, листать потрепанные книжки у букинистов. Можно ничего не покупать, а лишь вдыхать запах истории, трепетно притрагиваться ладонью к случайно уцелевшей живой памяти.

      – Ладно, уговорил, – пробормотала