Няня поневоле. Виктория Волкова

щаз! Если уж оказался поблизости, папочка, сейчас мы тебя с Марком припашем.

      – Подождите, – окликаю настойчиво. – Врач откажется ехать. А вы могли бы помочь…

      – Что еще? Сами не справляетесь, зовите специалиста…

      – Подержите Марка, а я пока разведу лекарство. Он выпьет, и станет легче.

      – А раньше вы его развести не могли? – бурчит недовольно. С тяжким вздохом берет ребенка из моих рук. И тут же пытается всучить его мне.

      – Он брыкается. Я не удержу, – заявляет, передавая мне сына. Чувствую, как взгляд Назарета из тревожного становится заинтересованным. Ощущаю, как жадные глаза скользят по накинутому полотенцу и мокрым волосам. В таком случае лучше прикрыться… Марком!

      Забираю малыша у непутевого папаши и командую.

      – На полочке в шкафу флакончик с розовой этикеткой. Накапайте десять капель в бутылочку с водой.

      – Этот? – огромная лапища тянет с полки баночку с присыпкой.

      – Нет, рядом. Коричневого стекла с розовой бумажкой, – поясняю я терпеливо. – А то, что вы держите в руках, – фуксия.

      – Чем они отличаются? – недоуменно бубнит себе под нос Назарет, доставая правильный флакончик. И накапав в бутылочку нужное количество капель, передает мне. Но Марк, маленький измученный котенок, сделав пару глотков, выплевывает соску.

      – Так, – вздыхаю я, лихорадочно соображая, что делать. Кладу ребенка на пеленальный столик и прошу Назарета.

      – Постойте рядом, чтобы он не свалился.

      – А вы? – напрягается Сергей Алексеевич.

      – Попробую дать лекарство иначе, – пыхчу, поправляя полотенце. Прекрасно понимаю, что пока Марк плачет, у меня нет шанса переодеться. Так и дефилирую перед его папашей в стиле «ню».

      Капаю несколько капель в ложку и, изловчившись, вместе с водой заливаю в рот Марку.

      Малыш на мгновение замолкает и смотрит на меня удивленно.

      – Все хорошо, мой дорогой, – шепчу я и тут же слышу вздох папаши.

      – Вам бы в цирке выступать…

      – Дадите рекомендацию? – огрызаюсь незлобливо и прошу, взяв малыша на руки. – Подержите Марка, пожалуйста. Нужно согреть ему животик…

      Назарет спокойно принимает сына и укладывает на своей груди.

      – Марк, вот ты устроил, засранец, – слышу я, устремляясь в ванную. Наскоро надеваю тунику и легинсы. Вытираю мокрые волосы и, оставив их распущенными, выхожу обратно в детскую.

      Марк, прикрыв глазки, дремлет на груди у отца. А тот как памятник стоит посреди комнаты.

      – Боюсь пошевелиться, – улыбаясь, признается Назарет.

      – Он спит, – тихо шепчу я, вглядываясь в спокойное розовое личико. – Ну же, не трусьте!

      Назарет криво усмехается и укоризненно качает головой. Мне кажется, что его лицо озаряется светом.

      – Ничего никогда не боялся. А теперь аж душа в пятки уходит. Слышу, как бьется маленькое сердечко. Это что-то невероятное.

      – Сейчас я достану кокон и уложу туда Марка, – говорю я тихо и, не дожидаясь ответа своего строгого работодателя, лезу в нижний ящик комода.