Неевклидово пространство. Светлана Нарватова

бы польстить вашему самолюбию и сказать, что я по вас соскучилась…

      – Ну, так смелее, льстите. Не сдерживайте желаний, идущих от сердца, – Алекс взмахнул рукой, демонстрируя, как идут от сердца эти самые желания, и в очередной раз ругнулся в адрес Райана Смита и его прилипчивой манеры поведения.

      – …но дело в том, что я летела к Эмилю. Из-за меня он оказался по уши в проблемах.

      – Из-за тебя?!

      – Алекс, – китиарка взглянула на приборную панель. – Нам осталось лететь пятнадцать минут. Ты можешь потерпеть?

      – Не понимаю, почему нельзя поговорить прямо здесь.

      – Потому что я не хочу, чтобы нас слышали.

      – Роул, а мании преследования у тебя не обнаружили?! – вырвалось в сердцах у Коллингейма.

      – Не обнаружили, – уверила та.

      – Наверное, тогда болезнь была в зачаточном состоянии. С тех пор она пустила корни, распушила ветви, скоро первые плоды принесет…

      – Алекс, – устало произнесла Тайни, – ты просто не представляешь, на что способен Вик.

      – И на что?

      – Даже я этого не представляю. Но в том, что касается информации, он гений. Гений даже по нашим меркам.

      – И ты всерьез полагаешь, что он убил, – «и изнасиловал» чуть было не проболтался Алекс, поймав слова на самом кончике языка, – Оуэна только для того, чтобы тебя увидеть? Тебе не кажется, что есть способы попроще?

      – Есть, – согласилась Роул. – Но они совсем не такие интересные.

      – Тайни, а почему он не стал подавать на гражданство?

      Раз нельзя разговаривать о деле, можно поговорить о чем-нибудь другом. Или о ком-нибудь другом.

      – Потому что он псих.

      – Я это слышал. Но он не производит впечатления психа. Нормальный мужик. Только китиарец.

      Роул, видимо, заметила неприязненные нотки в последнем предложении и покосилась в сторону Алекса с насмешкой.

      – А что на тебя запал, – продолжал Коллингейм, – так ты сама говорила, что ничто человеческое вам не чуждо.

      – Стыдно сказать, но я сама не знаю, почему, – неожиданно призналась Роул. – Если бы у него были какие-то симптомы, я бы их заметила. Это моя профессия.

      – То есть, может, он и не псих? – уточнил детектив.

      – Алекс, он на протяжении всего знакомства манипулировал мною.

      – Молодец, – одобрил Коллингейм. – Как ты думаешь, если я спрошу, как ему это удавалось, он поделится секретом?

      – Он меня использовал! – возмутилась китиарка, будто это был решающий довод.

      – И что? А ты использовала меня. Я же по этому поводу монологи из «Короля Лира» не декламирую?

      – Ой, поматросили и бросили… – с сюсюкающими интонация «посочувствовала» Тайни.

      – И даже лести для самолюбия пожадничали, – пожаловался детектив. – Но я не обидчивый. Если будет настоятельная потребность – пользуйтесь на здоровье, – уверил он, хотя слова о настоятельной потребности для здоровья скорее относились к нему. – Психически больной я тебя из-за этого не считаю.

      – А почему тогда он не подал на гражданство? – взъелась Роул.

      – Вот