Ленни Голд в поисках самого себя. Агни. Нади Луч

заставленные коробками и банками всяких размеров, из-под крышек которых едва чуялись самые разнообразные запахи, от тонких и изысканных до грубых и резких. С узорчатого потолка свисали пучки сухих, полузасушенных и свежих трав. Возле стола стоял стул с резной спинкой похожий на трон. Под ним поместился даже маленький пуфик для ног с вязаной накидкой, который выдвигался по надобности. Личные вещи и одежда хранились в ящике похожем на комод с выдвижными полками, который отлично вписался под кровать. Этот дом делал человек с ярко выраженными инженерно-изобретательскими наклонностями. На каких-то шести квадратных метрах все было расположено компактно и удобно, со своеобразной красотой. Есть все, что нужно, и ничего лишнего. Чисто, уютно, свежо. Все запахи смешивались в один насыщенный, пряный, успокаивающий аромат.

      Это было богатое, комфортное, мобильное жилище человека, которому вся эта роскошь на колесах вовсе не важна. Но она была, потому что старая цыганка очень любила все красивое. Ленни вписался в это жилище легко и непринужденно, как будто оно всегда было его домом, а чивани всегда была его бабушкой. Он спал на втором ярусе кровати, убирал, стирал, готовил наравне с ней. Научился делать всю тяжелую мужскую работу по ремонту, уходу за конем.

      Ехали они неспешно и все время беседовали на самые разные темы: ночью, лежа возле костра и глядя то в звездное небо, то на огонь, днем, сидя вместе на удобных козлах. Чивани управляла конем мастерски. Тот слушал ее беспрекословно, любил ее ласковые руки, а когда она ему что-то нашептывала на ухо, тихо ржал, как будто понимал, что та говорит.

      – Хотя цыганские обычаи запрещают взрослой женщине приближаться к лошади и прикасаться к кнуту, атрибуту накопления мужской силы, благодаря моему отцу, вожаку табора, лошаднику каких мало, втайне от всех я стала опытной наездницей, научилась разбираться в лошадях, их характерах, ухаживать за ними и лечить. И бичом владею не хуже наших мужчин.

      Она довольно засмеялась.

      – Кнут не только знак лошадника и взрослого мужчины, но и оружие. Да… Им можно не только погонять коней, ловко щелкать, но и бить кнутовищем, как дубинкой.

      Она показала Ленни свой кнут, но в руки не дала. Хлыст был сплетен из кожаных ремешков, а деревянное кнутовище, украшенное замысловатой, не очень глубокой геометрической резьбой, чтобы она не натирала кожу, имело форму, которая удобно укладывалась в ладонь. Он даже на вид был довольно увесистым. Чивани охотно объяснила, что в его утолщенный конец влит свинец на случай защиты от нападения.

      – Сородичи меня осуждают за мой стиль жизни, но на этом все и заканчивается. Я лучшая ворожка, травница и целительница среди них, поэтому им приходится смиряться с тем, кто я есть, если хотят получить мою помощь, – поцокала языком: – Ох уж эти люди.

      Как гадалка она имела дело с большим количеством народу, оттачивая на клиентах свое мастерство владения невидимым оружием. Она-то была великолепным психологом, чутко улавливающим все движения души по лицу и телу, но как дваждырожденная, она могла чувствовать их проблемы.