Принц и нищая. Дарья Вознесенская

капитан снова вцепился мне в руку и очень больно сжал её,  – Потому что после того, как с тобой поработают дознаватели, воровать тебе больше не захочется.

      Я почувствовала, что леденею от ног до самой макушки. Дознаватели? Верная смерть. Они вскроют мне голову и вытащат оттуда все, оставив либо сумасшедшей, либо мишенью для «семьи». И плевать им будет, что я жертва обстоятельств. И на близнецов, если упомяну их, плевать.

      И если у него есть связь с дознавателями, значит…

      Стихии, помогите же!

      Но Стихии молчали, как и всегда, когда они мне нужны.

      Я расплакалась от беспомощности и от того, что меня дернули и подняли, выламывая руку.

      – Подождите, – прошептала горячечно, уже сама вцепляясь в камзол. Мне показалось, или черноволосый втянул носом воздух и помрачнел еще сильнее? Ну да, пахло от меня дурно. – Не надо пожалуйста дознавателей. Я и правда служанка, но маг… не зарегистрированный, и использую… использую дар крайне редко. И никогда на самом деле не наношу вреда! Вы же можете почувствовать, что я не лгу, да? Раз смогли то заклинание распознать? Вы же видите, что не лгу. Не отдавайте меня, пожалуйста! Не выживают в их стенах такие, как я…

      Но он лишь отрицательно покачал головой. Не чувствует? Не маг? Не верит? Что?!

      – Раньше надо было думать, – заявил, наконец.

      И потащил прочь.

      Что же делать?

      Я остановилась, как вкопанная, уперлась ногами. А потом оторвалась, отпрянула – не в попытке бежать, позади был тупик, но в попытке использовать еще один аргумент.

      Единственный, что у меня был.

      Стянула с волос косынку, убрала жуткий фартук, оставшись в довольно опрятном платьице и, зажмурившись, прошептала:

      – Я на все согласна. Даже отдать вам невинность.

      И принялась расстегивать многочисленные пуговички, не открывая глаз.

      Сработает ли? Я не знала. По многочисленным историям следовало предполагать, что мужчины, охочие до шлюх в продажных домах, весьма ценят девственность. Да и всегда рады повалить кого и раздвинуть ноги.

      Вряд ли я хуже. Кое-кто даже говорил, что красивая.

      Я уже спустила платье на талию и начала стягивать его с бедер, как раздался громкий смех.

      Испуганно замерла, открыла глаза уставилась на капитана, который издевательски смеялся и чуть ли не показывал на меня пальцем.

      – Серьезно? – спросил он между двух приступов злого хохота. – Невинность? «Отдать»? Чтобы ты безвольным бревном лежала подо мной на вонючих камнях? Да будь ты последней шлюхой Таноса, я бы в жизни не стал спать с таким… отребьем.

      В лицо бросилась краска. Я почувствовала, как мучительно краснеют не только щеки, но стыд заливает меня чуть ли не  до талии. Его слова хлестали похуже кнута – а я ведь знала, как работает кнут.

      Отребье.

      Отребье!

      Отчаяние затопило меня полностью. А еще незнакомая мне злость и что-то странное, темное, что я никогда не испытывала.

      Значит, отребье? Значит, спать с шлюхами за золото он готов – а моя невинность ему и даром не нужна? Как и моя неопытность?

      Я