Если верить лисам II. Купава Огинская

вызверился лис. Сбившись с шага, он проворчал: – Вспомнишь солнце…

      От выставленных в витринах безделушек нам наперерез шли драконы.

      Ита была чем-то расстроена. Она терзала платочек в руках и едва ли что-то видела перед собой. Ияр хоть и был зол, но полностью своим эмоциям не поддался. Он же первый нас и увидел.

      Йормэ неразборчиво ругнулся и враждебно спросил, стоило только драконам подойти:

      – Вы за Вейей следите, что ли?

      – Мы здесь по делу. – Настроение Ияра было таким же скверным, как и у лиса.

      Ита потерянно кивнула и подняла на меня несчастный взгляд.

      Йормэ было неинтересно, что привело Киллианов на выставку, он хотел поскорее покинуть это место. Но его желания сейчас имели мало значения.

      – Все так плохо? – спросила я у Иты.

      Мы отступили к статуе, изображавшей всадницу на грифоне.

      И через несколько минут я уже знала, что у графа Инрэйга была одна вещица, которую драконы хотели заполучить. Перед исчезновением Рахиль заприметила одну шкатулку, что выставлялась на аукционе, куда Киллианы опоздали. Шкатулка досталась Инрэйгу.

      – Сколько раз мы хотели ее выкупить, но граф всегда отказывал. – Ита судорожно вздохнула и под треск рвущейся ткани добавила: – А сегодня мы узнали, что полгода назад он подарил ее послу из Скальди.

      Она замолчала, растерянно глядя на растерзанный платок. Ита готова была вот-вот разрыдаться, потому, когда Ияр предложил довезти меня до общежития, я согласилась не раздумывая, нанеся этим Йормэ очередную обиду.

      – Я тоже могу тебя проводить, – с намеком сообщил он. Где-то там, на улице, нас ждала нанятая им карета.

      Только я видела, как зол лис, и понимала, что, если поеду с ним, мы снова вернемся к разговору о виконте Герсе и, скорее всего, поругаемся. И, выбирая между возможной ссорой и утешением подавленной Иты, я выбрала второе.

      Разговор с Йормэ можно было отложить на завтра. Когда он успокоится, а я вооружусь чем-нибудь сладким.

      В карете Ита крепилась и только шмыгала носом, рассеянно тиская мою руку, словно находила в этом какое-то утешение. Но когда мы подъехали к общежитию, она не стала упрямиться, отпустила меня и скомканно распрощалась. Голос ее дрожал.

      Я не видела шкатулки, которую она так желала, и не могла в полной мере понять ее чувств, но догадывалась, что для Иты было очень важно заполучить последнюю вещь, что понравилась ее сестре. И осознавать, что этого уже никогда не случится, должно быть, было мучительно.

      Открыв дверцу кареты, я замялась. Бросать ее в таком состоянии казалось неправильным.

      – Я… могу что-нибудь для тебя сделать?

      Ита вымученно улыбнулась.

      – Приедешь в гости на чай? Завтра?

      Просьба была настолько необременительной и милой, что я без раздумий согласилась.

      И, выбравшись из кареты, к общежитию шла бодрым шагом, высоко задирая юбку, чтобы не испачкать ее случайно грязью.

      Ияр догнал меня уже в холле. Окликнул, а когда я обернулась, протянул яркий шелковый мешочек.

      – Это