Пароход. Александр Харитонов

убор и положил руки на рулевое колесо.

      Как будто что-то знакомое показалось Алябьеву в облике водителя, но кругленький буржуа отвлёк его своим обращением:

      – Мсье, вы не взяли моих денег. Позвольте хотя бы подвезти вас, куда вам нужно.

      – Ничего, я пройдусь.

      – Что же… Ещё раз благодарю вас! – Он протянул Алябьеву пухлую ладонь и осведомился: – Не могу ли я узнать имя того, кому сегодня столь обязан?

      – Серж, – сдержано ответил Сергей Сергеевич, принимая рукопожатие.

      – Огюст Мартен – домовладелец и коммерсант, – в ответ представится буржуа. – Если вам потребуется квартира или комната, я всегда готов помочь вам! Вы найдёте меня на…

      В это время водитель красного автомобиля высунулся из-за ветрового стекла.

      – Алябьев? – неуверенно спросил он по-русски и следом обрадовано вскричал: – Серёжа!!

      Выпрыгнув из авто, шофёр с распростёртыми объятьями кинулся к Сергею Сергеевичу. Это был его друг Николай Краснов – подобревший, с усами и овальной бородкой, с первого взгляда и не узнаешь. Они вместе учились в Ярославском кадетском корпусе. После его окончания судьба на долгие годы раскидала их: Алябьева – в Санкт-Петербург, в Павловское военное училище, Краснова – в Москву, в Александровское военное. Затем была служба и война. Офицеры встретились только в декабре 1917 года в Новочеркасске при формировании Добровольческой армии, и вместе же они потом воевали в одном полку, входящим в Корниловскую ударную дивизию. Последний раз они виделись в Константинополе зимой 1920 года. Однополчане крепко обнялись.

      – А я смотрю: ты или не ты?! – бурлил Краснов. – Сразу не признал! Ей богу не признал! Богатым будешь! А похудел-то как, а?! И усики тебе к лицу! Ах, чёрт! Серёжа! Серёжа!!

      – Здравствуй, Николай, здравствуй!

      – Ты как здесь, Серёжа, друг мой, а? Откуда? Куда?

      – Мсье только что спас мне жизнь, – вставил Мартен, как будто понимая, о чём идёт речь.

      – Это он может! – подтвердил Краснов и перешёл на французский: – Я ему тоже ей обязан с июня 18-го года! – и снова по-русски к Алябьеву: – Нет, Сергей Сергеевич! Нет! Не забыл я станцию Тихорецкую и век её помнить буду! Кабы не ты, так не стоял бы я тут сейчас! И Петька Русаков давно бы уже сгнил! Как ты тогда тех краснопузых штыком-то, а?! Раз-два и сразу наповал! А как ты потом всех остальных из «льюиса»-то побрил?! Помнишь, а?! Как вчерашнюю щетину бритвой! А как погнали мы их втроём! Ведь всего втроём, а?! Но ты-то, Серёжа, аккуратист, а у нас с Петром тогда все шинели в крови были, хоть отжимай! А тот матрос-то с «маузером», помнишь, а? Рвань полосатая! Быдло ползучее!

      – Ладно тебе, Николай… Ладно… Вот, отвезти надо человека.

      – Э-э-э, нет! Уж коли я тебя встретил, так нынче никакой работы! Как же я рад, что мы встретились с тобой, Серёжа! А что ты с чемоданом-то, а? Собрался куда?

      Алябьев коротко отмахнулся, мол, пустое дело, и вновь попросил:

      – Надо отвезти человека в адрес.

      – Мне нужно