Черное пламя Раграна. Марина Индиви

мне, и несколько человек за соседними столами тоже подняли головы. – Не стойте, проходите, нам с вами надо многое обсудить.

      Если бы у меня была возможность, я бы сбежала отсюда и захлопнула дверь, но сейчас это был мой единственный шанс. Этот невысокий худенький молодой человек в очках – мой единственный шанс. И последний. Когда я поняла, что суд станет реальностью? Точнее, когда окончательно это осознала? Наверное, несколько дней назад, когда на моем аккаунте электронного государственного портала высветилась повестка. Это случилось на следующий день после нашего разговора с Каридом, Зои, узнав об этом, ругалась по телефону так, что я даже вышла из комнаты Лара, потому что у моего старенького «Докса» фонил динамик.

      – Надо было что-нибудь такое учудить вчера! – бушевала она. – Спровоцировать его, чтобы он показал свою истинную натуру! На глазах у всех, прямо на детской площадке!

      Я тогда слушала ее и понимала, что даже если бы мы учудили что-то, это бы произошло на глазах у Ларрета. Который был счастлив от того, что к нему пришел отец. Он спрашивал меня о нем уже несколько раз, а я впервые не представляла, что ответить – не представляла, потому что говорить сыну о том, что его отец, внезапно объявившись, хочет нас разлучить…

      Что я уже только не передумала за это время. О том, что надо было соглашаться на его предложение – Карид, разумеется, тот еще гад, но я бы не стала его женой по-настоящему, я бы просто была рядом с сыном. О том, что адреналиновая буря после встречи с Вайдхэном заставила меня совершить непоправимую ошибку. О том, что я все еще могу ему позвонить и предложить отменить суд. Останавливало меня только одно: Лар Кариду не нужен. Ему нужна ширма семейного благополучия, которая станет обузой, как только он получит желаемое.

      И что за жизнь тогда будет у моего сына? Мать с отцом, которые вообще не общаются, но главное – что будет, когда Лар поймет, что не нужен, никогда не был и никогда не будет нужен своему отцу? Мне даже сейчас больно было об этом думать, и это возвращало мне уверенность в том, что я правильно поступила.

      Я. Правильно. Поступила.

      Все остальное – неважно. Выкрутимся, Аврора. И не из такого выкручивались.

      – Проходите, – повторил адвокат. – Плащ можете повесить в шкаф.

      Плащ мне привезли на следующий день. Еще до того, как пришло уведомление о суде, незнакомый представительный мужчина в костюме просто позвонил в домофон, когда я кормила Лара завтраком, и показал плотный бумажный пакет с логотипом Ровермарка: символическое изображение высотки-дракона с расправленными крыльями.

      – Добрый день, риам Этроу. Это ваше.

      Это было все, что он сказал, а после того, как пакет с плащом оказался в моих руках, развернулся и направился к лифтам. Я закрыла дверь и опустилась на тумбочку в прихожей вместе с пакетом. К сожалению (или к счастью) долго поразмышлять над возвращением плаща и отсутствием обвинений со стороны Вайдхэна мне не удалось. Спустя десять минут, когда я мыла посуду, пиликнул смартфон и пришло то самое злосчастное