Очень хотелось солнца. Мария Аверина

может быть, поужинаете с нами? Как раз сейчас будут возвращаться дети…

      Этот вопрос вывел его из ступора:

      – Нет, нет, спасибо! Спасибо за телефон… Я пойду…

      Он потянул было на себя дверь комнаты и, вдруг поняв, что не запомнил пути, которым они шли по этой странной квартире-лабиринту, осознав, что самостоятельно не найдет выхода в кромешной тьме, вновь был вынужден остановиться.

      – Николай! А вы когда-нибудь пробовали арахисовое масло?

      – Что?

      Тамара Викторовна нырнула куда-то вниз, к полу, и из темноты достала высокую увесистую серебристую банку с пластиковой крышкой и без этикетки.

      – Это настоящее американское арахисовое масло. Возьмите. Попробуйте!

      – Нет, нет. Спасибо!

      Она рассмеялась тихим и неожиданно мелодичным, каким-то рассыпчатым смехом.

      – Не думайте, вы тут никаких сирот не обделите! Это единственное, чего мои дети терпеть не могут. А нам его привозят в больших количествах. Смотрите!

      Она нагнулась, опустила свечу и подняла край покрывала. Он присел: стройные плотные ряды таких же банок уходили, сколько хватало свечного света, в подкроватную мглу.

      – Убедились? Тогда берите две, – разогнулась Тамара Викторовна, попутно выхватив еще одну банку и аккуратно опустив покрывало.

      – Да, спасибо, – машинально ответил Николай, понимая, что если начать отказываться, то эта двусмысленно-фантасмагоричная сцена будет длиться бесконечно. – Спасибо. Я попробую. Я пойду?

      Она вышла в коридор вслед за ним, тщательно заперла дверь и положила ключ в карман халата.

      – Идемте, а то вы тут у нас заблудитесь.

      Прижимая к себе банки, держа свечку над головой, спиной ощущая присутствие Тамары Викторовны, словно под конвоем Николай проследовал до входной двери.

      – Стойте! – вдруг воскликнула она. – А у вас хлеб есть?

      – М…мм… ммм, нет, не купил, – машинально соврал Николай.

      – Тогда ждите!

      Ее свечка свернула куда-то во тьму и тут же замаячила обратно.

      – Держите! – она протянула пакет. – Тут два батона… у нас прямо недоразумение какое-то с утра: я хлеб купила, и Артем принес, и Витя… Если масло понравится – приходите еще, я с удовольствием с вами им поделюсь.

      Оказавшись в тамбуре, Николай облегченно вздохнул, когда за его спиной тихо щелкнул дверной замок. Толкнул дверь в свою квартиру и сразу направился в комнату отца, но на полпути вспомнил, что там все усыпано стеклами, которые без света он собрать будет не в состоянии, и с досадой прошлепал на кухню.

      Свеча почти догорела, поэтому, поставив банки и бросив пакет на стол, он полез в пенал за следующей. Потом долго искал, во что же ее поставить, нашел какой-то стаканчик, накапал туда стеарина. В свете двух свечек – одной догорающей и одной бодро и жизнерадостно затрещавшей фитилем – в кухне стало светлее и уютнее.

      В пакете кроме двух батонов оказалась большая круглая пластиковая коробка, на которой