Из моего окна. Ариана Годой

Арес вздыхает, и я продолжаю истязать его шею. Его руки страстно сжимают мое тело, я чувствую, как он еще крепче прижимается к моей промежности. Поэтому я начинаю мягко двигаться на нем, соблазнять, мучить.

      Слабый стон срывается с его губ, я улыбаюсь и приближаюсь ртом к его уху.

      – Арес, – шепчу я, и он еще крепче прижимает меня к себе.

      Я отрываюсь от его шеи и смотрю прямо в глаза: в них обезоруживающая страсть. Мы касаемся носами, и наши частые вдохи смешиваются.

      – Ты хочешь меня? – спрашиваю я, облизывая губы.

      – Да, я хочу тебя, ведьма.

      Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, и, когда наши губы почти соприкасаются, откидываю голову назад и резко встаю. Арес озадаченно смотрит на меня, а я самодовольно улыбаюсь в ответ.

      – Карма – дерьмо, греческий бог.

      И, чувствуя себя королевой мира, возвращаюсь в зал.

      9

      План

      – Ты в порядке? – спрашивает Аполлон, когда видит меня. – Ты вся красная.

      Я стараюсь изобразить улыбку.

      – В порядке, просто немного жарко.

      Аполлон хмурится так, что его брови почти касаются друг друга.

      – Ты увидела что-то неприятное, так?

      Нет, я только что оставила твоего брата с Эйфелевой башней в штанах.

      Аполлон воспринимает мое молчание за согласие и качает головой.

      – Я говорил Артемису, что этот «зал свечей»– плохая идея, но он меня не слушает. Конечно, я всего лишь ребенок.

      Я слышу обиду в его сладком голосе.

      – Ты не ребенок.

      – Для них – да.

      – Для кого?

      – Для Ареса и Артемиса. – Он вздыхает и делает глоток газировки. – Даже родители не прислушиваются ко мне.

      – В этом могут быть свои плюсы, Аполлон. Нет никакой ответственности, как говорят мои тетушки, это период жизни, которым надо наслаждаться. Найдется о чем переживать, когда повзрослеешь.

      – Наслаждаться? – Он грустно усмехается. – У меня скучная жизнь, у меня нет друзей, настоящих друзей, в семье я пустое место.

      – Да уж, звучит слишком печально для такого молодого человека, как ты.

      Он играет с металлическим краем банки газировки.

      – Мой дедушка говорит, что я старик в теле ребенка.

      Дедушка Идальго. Последнее, что я о нем слышала, – его поместили в гериатрическую лечебницу. Такое решение приняли четверо его детей, среди которых отец Аполлона. По грусти в глазах Аполлона я могу сказать, что это было одно из многих решений, где не учли его мнение.

      Это невинное и красивое личико не должно грустить, поэтому я встаю и подаю ему руку.

      – Хочешь повеселиться?

      Аполлон смотрит на меня с сомнением.

      – Ракель, я так не думаю…

      Но в моих венах все еще много алкоголя, и я не сдаюсь.

      – Вставай, Лоло, пора повеселиться.

      Аполлон смеется, и его смех так напоминает смех его брата, с той разницей, что смех Ареса звучит не невинно, а сексуально.

      – Лоло?

      – Да, теперь тебя зовут Лоло, забудь об Аполлоне, добром и