Из моего окна. Ариана Годой

пытался связаться с тобой, но ты не отвечала на звонки.

      – Это не дает тебе права влезать в мою комнату.

      Арес закатывает глаза.

      – Можно прекратить истерику? Я на секунду.

      – Истерику? Истерику? Я покажу тебе истерику. – Я хватаю лестницу и отталкиваю ее от подоконника. Арес хватается крепче и бросает на меня убийственный взгляд.

      – Если ты сделаешь так еще раз, Ракель, увидишь, что будет.

      – Я тебя не боюсь.

      – Тогда сделай это.

      Он смотрит мне в глаза.

      – Не бери меня на слабо.

      – Серьезно? Ты меня скинешь?

      – Это того не стоит. – Я наблюдаю, как Арес поднимается по ступенькам, пока не оказывается напротив меня, лицом к лицу. Рокки сумасшедше лает, но я слишком растеряна, чтобы что-то с этим сделать.

      – Ты можешь успокоить этот мешок с блохами?

      – В этом месяце у Рокки не было блох, так что повежливее.

      – Конечно, у меня нет столько времени.

      Я разочарованно вздыхаю.

      – Рокки, тихо, сидеть. – Он слушается. – Тихо.

      Я отхожу, чтобы Арес мог влезть в мою комнату. Он такой высокий, что комната кажется маленькой. Он осматривает меня с головы до ног, его глаза останавливаются на моей груди, и я вспоминаю, что я без лифчика.

      – Мне нужно в туалет.

      Во второй раз за вечер я пытаюсь сбежать в туалет, но забываю небольшую деталь: Арес не Йоши. Он берет меня за руку, не давая мне уйти.

      – Ты ни в коем случае не оставишь меня наедине с этой собакой.

      – Рокки тебе ничего не сделает.

      – Я не хочу рисковать. – Он ведет меня к компьютеру и заставляет сесть на кресло, затем опускается на колени, чтобы включить мой роутер.

      – Почему ты считаешь, что можешь распоряжаться моим интернетом? – Он пожимает плечами. – Я могу написать на тебя заявление за то, что ты вломился ко мне, ты же знаешь, да?

      – Знаю. – Я с удивлением смотрю на него. – Но я также знаю, что ты этого не сделаешь.

      – Откуда такая уверенность?

      – Преследовательницы не жалуются на тех, кого преследуют, обычно наоборот.

      – Это, – я показываю на окно, а потом на него, – тоже можно считать преследованием.

      – Это не одно и то же.

      – Почему?

      – Потому что я тебе нравлюсь, – он замолкает, – но ты мне – нет.

      Ай! Прямо в сердце!

      Я хочу с ним поспорить и все ему высказать, но его слова как соль на рану. Он настраивает роутер, а я молчу.

      Потому что я тебе нравлюсь, но ты мне – нет.

      Арес сказал это так непринужденно, так честно. Если он ничего не чувствует, то почему поцеловал меня в шею на кладбище?

      Не обращай внимания, Ракель, не позволяй ему задеть тебя.

      Арес смотрит на меня.

      – Что? Я ранил твои чувства?

      – Пф-ф-ф! Умоляю! Конечно нет. – Я пытаюсь успокоить свое разбитое сердце. – Заканчивай побыстрее, я хочу спать.

      Он молчит, а я наблюдаю, как он работает. Все еще сложно поверить, что он так близко. Я вижу гладкую кожу его лица без единого прыща. Иногда жизнь