Театр невидимых детей. Марцин Щигельский

задумывается, потом пожимает плечами и сворачивает к универмагу. Мы добираемся до цели и останавливаемся на углу улиц 1 Мая и Кароля Сверчевского, рядом с клумбой. Шимек присаживается на желтую цепь, натянутую между столбиками, которые отделяют тротуар от мостовой, поворачивается спиной к магазину и, раскачиваясь, следит за проезжающими машинами. Раскачиваться на цепи нельзя, так говорила нам тетя Йола, но я молчу. Наблюдаю за людьми. Перед «Радугой» – километровая очередь, как я и думал! Если повезет, может, кто-нибудь предложит мне постоять и покараулить место, когда ему надо будет отойти на минуту. Я пару раз подменял тут в очереди разных людей, и получил за это в общей сложности целых сто злотых!

      – Большой «фиат». «Сирена». «Варшава», – бормочет Шимек. – «Волга». «Москвич». О! «Полонез»!

      Я оглядываюсь – тут уж и мне становится интересно, ведь «полонезы» появились совсем недавно, это самый новый польский автомобиль! Мне кажется, он выглядит совсем как заграничные машины – обалденный квадратный перед и скошенный зад, словно у гоночного автомобиля! Глядя на него, легко поверить, что уже скоро в Польше будет лучше, чем на Западе, – ну, раз у нас выпускают такие суперские авто! Тот, что как раз проезжает мимо, – желтый, такое ощущение, что он только что с конвейера. Люди в очереди вытягивают шеи и провожают его взглядом.

      – Ну что, малец, постоишь немного? – спрашивает кто-то за моей спиной, и я поспешно оборачиваюсь.

      Рядом стоит дядя в джинсах и нейлоновой немнущейся рубашке с коричневым узором. На носу у него темные очки, на шее – толстая золотая цепочка.

      – А-а-а, чего? – осторожно спрашиваю я.

      – За приятелем сбегаю, говорят, миксеры выбросили, но дают по одному в одни руки, а так мы хоть парочку возьмем. Постоишь минутку? За мной не заржавеет.

      Я делаю вид, что раздумываю, притворяюсь, что мне это не особо и надо и что его просьба ужасно осложнит мне жизнь, наконец отрешенно вздыхаю и киваю головой в знак согласия.

      – Добро! – говорит дядя и протягивает мне руку. Я с серьезным видом пожимаю ее, и он ставит меня в очередь на свое место. Очень даже неплохое, у самого входа.

      – Сына оставляю, он постоит. Я через пять минут вернусь, – громко говорит дядя.

      – Сына? – с сомнением отзывается тетя в цветастом платье – она стоит за мной. – Знаю я вас! Сейчас еще пятерых наглецов вроде себя приведете!

      – Да что вы! Я только за шурином! – протестует дядя.

      – За шурином! Знаю я этих шуринов! – восклицает тетя в цветастом платье. – Да зачем вам вообще этот миксер? Вы хоть знаете, зачем людям миксеры?! Ку́пите, чтобы перепродать, знаю я вас, сто раз уже вашу физиономию тут видела!

      – Вы, наверное, на радио работаете, да? – отзывается дядя.

      – Я? – Тетя смотрит удивленно. – Нет. Почему?

      – А потому что поговорить любите, – отвечает дядя. – Я был совершенно уверен, что на радио.

      Тетя хмурит брови и глубоко задумывается над его словами,