Крылатое счастье. Дилогия. Валентина Гордова

в чём дело? – Спросила у него, совершенно не понимая причины злости. – Тебе что, намного больше?

      – Намного, – зло заверил он, подумал о чём-то всего одно мимолётное мгновение, а затем сказал: – На целых сто сорок лет.

      – О… ого, – только и смогла выдохнуть я.

      Сто сорок лет – это… впечатляющая разница. Получается, ему сейчас сто шестьдесят четыре года. У нас до такого возраста в принципе не доживают, а Садхору на вид не дашь больше тридцати…

      – Ты хорошо сохранился, – нервно выпалила я.

      Он продолжил смотреть на меня с совершенно мне неясной злостью, чуть прищурив глаза. И стоял он так целую минуту, наверно, пока вдруг не покачал головой, чтобы затем эту голову бессильно опустить и тихо рассмеяться.

      Вот только смех его весёлым не был.

      – Ты ещё ребёнок, – произнёс он, всё также не поднимая глаз, и снова покачал головой, будто… будто поверить не мог.

      Я обиделась. Вот просто взяла и обиделась.

      – Вообще-то, я уже шесть лет как полноценный член общества, – заявила с важным видом, а когда Садхор поднял на меня усталый взгляд, продолжила: – Имею право голосовать и покупать алкоголь.

      Кривая улыбка и спокойное:

      – У женщин нет права голосовать, как, собственно, и покупать алкоголь.

      Это было просто возмутительно, и я искренне же возмутилась, и уже собиралась высказать всё, что за секунду успела по этому поводу надумать, но, вздохнув, промолчала, успокаиваясь. Это не моя страна и не мой мир, значит, и порядки здесь не мои.

      Но всё же:

      – Это несправедливо, тебе так не кажется?

      Ему не казалось. Снисходительно мне улыбнувшись, Садхор вернулся к прерванному занятию. Я же овощи даже трогать не стала, хоть и собиралась помогать некоторым готовить. Просто у него так ловко получалось нарезать мясо, что я с ножом в руках на его фоне выглядела бы откровенно жалко.

      К тому же, когда ещё я смогу полюбоваться подобной картиной?

      – Но я же права! – Не смогла промолчать я, даже не взирая на все те аргументы, что сама себе перечислила. – На что ещё не имеют права женщины в вашем мире?

      Бросив на меня недовольный взгляд, Садхор с самым невозмутимым видом продолжил нарезать мясо.

      Терпеливо подождав, пока он разрежет его всё, а потом скидает крупные квадратные куски в глубокую сковороду, я тихо предположила, уже точно зная, что права хотя бы отчасти:

      – Ни на что не имеют, да?

      – Я удивлён, что у вас иначе, – даже не взглянув на меня, негромко проговорил дракон.

      Отложил сковороду в сторону, перетянул к себе поближе миску с местными овощами, взялся за большую серую помидорину в пупырках, отрезал хвостик, разрезал сам плод пополам, затем ещё раз, а потом начал быстро-быстро нарезать соломкой.

      – У вас тут жить страшно, – пробормотала я то, о чём давно уже думала, но чего не рисковала говорить вслух.

      – Есть такое, – невесело хмыкнул дракон, а затем вдруг неожиданно предложил: – Я попробую объяснить, хорошо?

      Просто кивнула ему в ответ. Он на меня не смотрел, но всё равно