Ментал: Семейная тайна. Анна Филин

направив руку на подарок. Если сравнивать два этих образа, то настоящий Верум значительно откормлен за всё то время, что провёл в изоляции на шестом этаже. А что ещё от скуки делать? Есть, спать, смотреть в окно и разводить паучков вместо кошек.

      – А расскажи о своей расе, – учтиво попросила Вицинна, присев на диван. Верум явно повеселел и охотно начал рассказывать:

      – Очевидно же, что такие, как мы, умеют видеть истину. Ну, – попытался подобрать слова в своей голове, жестикулируя лапками. – Менталы это называли резорпивно проприацептивное виденье сознания, то есть я сам вижу твои эмоции, различаю ложь. А также твою боль, страхи и мотивы. От меня ничего не скроешь, я тебя насквозь вижу.

      – А как так получилось, что ты остался последним?

      – Я не хотел им оставаться, оно как-то… само получилось, – Верум с печалью отвернулся на статуэтку. Наверное, представлял, что это тоже живой сородич. – Нас отлавливали и держали в клетках как распознавателей лжи. Способность видеть правду никто не смог создать магией, поэтому нас либо заставляли повиноваться, либо пытали и ставили над нами опыты. А когда менталы стали бороться за нас, было поздно. Мои собратья не могли пожаловаться. Выбраться из клетки в подвалах с такими лапками невозможно, так же, как и защититься от удара после очередной обидной правды. Только когда наша малочисленность уже стала непоправима, менталы уговорили князя издать строжайший указ о нашей охране, и ответственность за содержание таких, как я, усилилась вдвое. На мои сто пятьдесят лет…

      – Сколько-сколько? – перебила Вицинна.

      – Сто пятьдесят, – повторил Верум. – Мы долгожители. Сейчас мне двести тридцать семь лет. Итак, в том году я познакомился с Велимиром Дрогсвером, отцом Велиуса. Он меня устроил сюда работать, ведь я мог распознавать нужные качества в человеке и помогать с наймом персонала. А потом началось: осталось пятеро квиаверумов, четыре… три… два… – умолк и отвернулся к статуэтке, хлюпнув носом.

      Вицинна понимала его, как никто другой. Эти мысли, что “никто, кроме тебя, не выжил” и “я не хотел такого одиночества” сводят с ума и нагнетают в душе бурю отчаяния от осознания участи. Когда она впервые оказалась в приюте, тоже часто плакала. Тогда ещё незнакомый мальчик Вандук проявлял к ней сопереживание и успокаивал брошенную девочку. Вицинна тоже решила проявить сочувствие к Веруму и заставила его подлететь к себе, не касаясь камня, и усадила на колени, обняв кроху.

      – Я не плачу, – Верум стыдливо протёр лапкой свою едва мокрую от слёз мордочку.

      – Не расстраивайся, ведь мы с тобой встретились, а два одиночества уже одинокими не являются, – с улыбкой утешила его Вицинна. – И как сказала мне лучшая подруга: где-то убыло, а где-то прибыло. Ты столько лет провёл в одиночестве, что теперь настало время с лихвой возместить упущенную весёлую жизнь! Нас с тобой ждут потрясающие приключения единственных на всей планете Верума и Тэ-лакен – ментала и квиаверума!

      – Ага, только ты для начала со своей головой разберись, – дерзко оборвал её