Хочу ненавидеть тебя. Любовь Попова

его предложения дрожь. Хочется же…

      – Нет, – сама себе удивляюсь.

      Да я бы все отдала, чтобы к нему прикоснуться. Но меня ведет. И алкоголь только добавляет опасности, что мое нелепое поведение превратится в развязное и я просто повисну на его широкой шее.

      – Нет? А глаза твои говорят о другом.

      – Так я просто художник, вот думаю пригласить тебя на позирование. Ты готов раздеться, чтобы я тебя нарисовала? – что я несу, господи, закрой же наконец рот.

      Он растягивает губы в улыбке. Но улыбкой назвать это нельзя. Скорее оскал хищника. Он наклоняется, опаляя меня очередной порцией мятного дыма.

      – Я думал ты в скромняшку для приличия поиграешь, а ты сразу к делу переходишь…

      – К какому делу? – не поняла я, а он вдруг руку на бедро мне опускает и к себе дергает. Да так резко, что я вскрикиваю и задохнувшись чувствую животом твердый ремень.

      – Твой ремень давит…

      – А это не ремень…

      ****

      – А это не ремень… – шепчет он мне в висок, и я дергаюсь. На автомате замахиваюсь, но вместо щеки заезжаю по виску.

      – А-а! – Руку ломит, словно я по каменной стене ударила. И боль становится только сильнее. Я глаза поднимаю и вижу на его лице красное пятно, но он только усмехается.

      – Знаешь почему я Лом?

      – Можно догадаться, – обиженно бурчу. Только держи свой ломик от меня подальше.

      – Ломик, – хмурится он и прыскает со смеху. А потом берет меня за здоровую руку и просто тащит сквозь толпу и фиг знает почему, но все перед ним расступаются. Как тараканы перед лучом света. Я упираюсь как могу, но боль в правой руке такая, что хоть волком вой.

      – Да отпусти, мне к врачу надо. И к ученым.

      – А к ученым зачем?

      – Да ты же не человек, ты долбанный терминатор, – хочу ударить второй рукой, но он ее удерживает и усмехается.

      – Ну повредишь же и вторую. Потом тебя еще в туалет води. Хотя можно оставить тебя без трусов, чтобы удобнее было… Заманчиво.

      – Ой, заткнись, – фыркаю я, а самой смешно. От него холодом веет, ужасом, в темном переулке с таким лучше не встречаться, а мне смешно. А я не сопротивляюсь, когда он меня по коридору ведет, к двери из красного дерева подводит… Не сопротивляюсь… Более того в мозгу периодически фейерверки стреляют. Причем нервными клетками.

      Он все-таки заводит меня в темный кабинет, и я опасливо на дверь озираюсь. Вот об этом отец меня и предупреждал, не оставаться с мужчинами наедине. Особенно если они тебе нравятся. Особенно с таким как он. Опасным и будоражащим. От него ноги подкашиваются, от него хочется сбежать, чтобы обязательно вернуться.

      Парадокс, как ни крути.

      – Да расслабься, посмотрю твою руку, трахну и отпущу.

      Я испуганно вырываю руку, а он смеется. Смеется надо мной. Надо мной вообще никто никогда не смеялся.

      – Да шучу я. В любом случае если тебе захочется, стоит только попросить.

      Он просто обхватывает крупными пальцами мои плечи и усаживает на продавленный