Серая мышь в большом городе. Ульяна Гринь

тётя?

      – Горячая вода, холодная вода, – показала Катерина на краны, потом на полочку над ванной: – Шампунь, гель-душ, полотенца в шкафчике. Вещи для стирки сложишь в корзину. Поняла?

      Я смотрела, понимая, что ничего не понимаю, но на всякий случай кивнула. Разберусь. Мамка говорила, что молодым проще приспособиться, у них мозги, как губка – всё впитывают, а вот старым уже труднее, они привыкли. Я ещё молодая, научусь.

      – Долго не мойся, воду не трать, не в деревне! – напутствовала меня Катерина перед тем, как выйти, а я только головой покачала. В деревне воду носить надо из колодца, не наносишься, чай.

      С кранами я разобралась быстро. Сначала вертела, а они вертеться не хотели. Случайно толкнула вверх, и струя тёплой воды ринулась в ванну, шипя, как призрачный полоз, потревоженный в кустах. Торопясь, я вылезла из одежды, осторожно ступила ногой на гладкую, скользкую поверхность, ощутила жар воды. Господи, как же помыться? Во что воду набрать? Ни тазика, ни ведёрка… Разве что согнуться в три погибели.

      Так я и сделала. Ужасно неудобно оказалось, но что поделать. Раз уж приехала в город – надо привыкать. Вытряхнула в ладошку немного белого густого шампуня и принялась натирать мокрые волосы. Сразу почувствовала пену, которой надо было добиваться долго с мыльнянкой, а тут прямо попёрла, как каша из горшочка в той сказке! Мне стало страшно, что сейчас пена заполнит всю ванну, поэтому я быстро сунула голову под кран.

      Как открылась дверь, я не услышала. Только возмущённое ворчание:

      – Кто тут моется?

      Мужской голос! Взвизгнула со страху, пытаясь прикрыться, глаза распахнула, а в них защипало сразу, будто золой кто-то швырнул! Поскользнулась и, чтоб не упасть, ухватилась за шторку, а она не выдержала, упала на меня, сорвавшись. Ну, хоть прикрыла от взгляда старика с седыми волосами и морщинистыми щеками!

      На мой вопль примчались тётка с Катериной, первая тут же оттеснила мужчину в коридор, говоря:

      – Ничего, Костя, ничего, это моя племянница, не обращай внимания!

      А вторая заохала, бросилась закрывать кран, ругая меня во весь голос:

      – Да что же такое! Что же ты творишь! Что прыгаешь в ванне? Зачем шторку сорвала?

      – Я ис…пугалась! – меня бросило в жар, потом в холод, аж зубы застучали. – Он неожиданно вошёл…

      – Не он, а Константин Алексеевич! – всё так же причитая, перебила меня Катерина. – Тебя что, душем пользоваться не научили?! Дверь закрывать на защёлку?

      Она бросила мне полотенце из шкафчика, собирая повисшую на двух колечках шторку, качая головой:

      – Ну смотри! Ну чисто под корень оборвала! Тут уж и не зашьёшь! Придётся новую покупать…

      – Простите, тётя Катерина, – покаянно прошептала я, чувствуя, как наливаются горячей влагой глаза. – Я не нарочно, правда, не нарочно!

      – Да что уж… – она махнула рукой. – Одевайся, не стой. Замёрзнешь, заболеешь, возиться с тобой потом…

      Она критически осмотрела мою одежду и покачала головой:

      – Это всё, что у тебя есть? Смотри, на улицу так