Русалка и дракон. Диана Хант

обогнула колонну и выглянула из водного коридора, словно раздумывала, выходить или нет. Дракон все это время оставался неподвижным, грозным при этом не выглядел. Точнее, выглядел, но не очень, не таким, как когда сражался со своим врагом Мичио Кинриу или когда разговаривал с сыном…

      Кано вопросительно посмотрел на меня и нахмурил брови.

      Я выдохнула и подтянулась на руках.

      В этот миг раздался грохот. В одном из водных коридоров под потолком показалась тень. По прозрачной дорожке кто-то съехал практически к самому креслу Кано, обдав того столпом брызг. Из водного коридора вылезли сразу двое.

      В одной я узнала давешнюю девицу, вознамерившуюся чинить мне препятствия в передвижении по дворцу. С ней был еще одна, тоже загорелая, с копной белокурых кудрей.

      Девицы выпрыгнули из воды так ловко, что не успела понять, как это у них вышло. Словно рыбы, что случайно выпрыгнули на берег. При этом струящиеся платья, в разрезах которых мелькали стройные ноги, остались сухими. Мое же жалобно хлюпнуло. Когда преодолела невысокий бортик и пошлепала к не сводящему с меня взгляда Кано, оставляла за собой дорожку мокрых следов.

      – Простите, господин, простите! – склоняясь в низком поклоне перед Кано, запричитала черноволосая.

      – Простите и помилуйте, грозный верховный предводитель! – вторила ей блондинка. – Не наказывайте нас!

      Я очумело помотала головой и замерла.

      Девицы продолжали тараторить.

      – Она не должна была покидать своих покоев! – вопила брюнетка.

      – Дверь была заперта, господин, – вторила ей блондинка. – Хотя почему была? Она и сейчас заперта, господин!

      – Пожалуйста, смилуйтесь, не наказывайте нас!

      Девицы просили так жалобно, что я невольно поежилась. Суровые здесь должно быть наказания, если обе перепуганы до одури. Да если бы черноволосая по-человечески объяснила, когда встретила меня сегодня, я бы, конечно, не стала убегать. Зачем подставлять других? Тем более, здесь у меня союзников пока нет… Да что там союзников, знакомых. Но тогда в ее голосе не было ничего даже отдаленно напоминающего эти жалобные нотки. Она злилась! На меня! Поэтому я и удрала. А сейчас стало неловко…

      Кано поморщился и причитания сразу утихли.

      Он махнул рукой в сторону двери, через которую покинул покои его сын, словно отмахнулся от назойливых мух.

      – Уйдите, – сказал он и девицы тут же принялись пятиться. – Хочу говорить с ней.

      Несмотря на то, что они приплыли сюда по водным дорожкам, как и я, девицы послушно пятились к выходу, спинами вперед, пока не уперлись в те самые двери. Еще раз пробормотав слова извинения, покинули покои.

      А я осталась наедине со своим похитителем.

      Мокрая, дрожащая. Хоть было и довольно тепло, даже, пожалуй, жарковато, меня трясло. Не от холода, от страха.

      Кано, который, казалось, не заметил ухода девиц, по-прежнему не сводил с мня взгляда.

      Когда из-за возникшей тишины я услышала пульсирующую в ушах кровь, а пауза стала невыносимой, Кано заговорил.

      – Твое