Счастье на осколках. Лилия Фандеева

на ступеньках лестницы с цветами в ожидании Даши, которая по его расчетам должна была быть уже дома после работы.

      – Вы кого-то ждёте? – на него пристально смотрела женщина лет сорока, которую он и не заметил, занятый своими мыслями.

      – Я жду Дашу. Звонил в больницу, сказали: ушла, а дома не появлялась. Грачёвы тоже двери не открывают, хотя в квартире кто-то есть. Вы её давно видели? Как она?

      – Простите, а вы кто такой?

      – Александр Каневский. Мы учились вместе с ней и дружили.

      – Даша после освобождения из тюрьмы бывает здесь редко и живёт у бабушки. Её вначале осудили, потом оправдали, но больше трёх месяцев держали под стражей.

      – Простите, после какой тюрьмы? А где Лидия Николаевна, Варя, муж Даши?

      – Дашу обвинили в умышленном нанесении тяжких телесных повреждений. Лидия Николаевна погибла. Списали всё на несчастный случай, муж получил развод и вывез дочь за границу.

      – Он не мог так поступить с Дашкой.

      – Смог и глазом не моргнул. Я его видела трижды, когда покупала эту квартиру, и поняла, что всем руководила сестра Даши. Всё провернули ещё до суда. Я могу вам дать номер телефона Даши, а адреса я не знаю.

      – Не нужно. Я знаю адрес бабушки. Спасибо. До свидания.

      Александр заехал в супермаркет и только после этого поехал по знакомому адресу. Остановившись у ворот, вышел и нажал кнопку домофона.

      – Дашка, это я! – услышав её голос, обрадовано сказал он.

      – Входи.

      Он обнял её, едва переступив порог.

      – Я был у вашей квартиры. Соседка сказала, где тебя найти, – он посмотрел ей в глаза и продолжил: я ни о чём не спрашиваю, но я рядом. Ты помни об этом. Цветы тебе, а пакет бабе Марии.– Он снял куртку и обувь, прошёл по-хозяйски на кухню.– Даш, если тебе здесь лучше, сдай свою квартиру в аренду. Продавать её нет смысла, а сдать на год вариант.

      – Саша дело говорит. Перенеси всё в одну комнату, а две сдай, наведя там порядок.

      – Там переносить нечего. Они даже часть моих вещей вывезли или продали. Оставили только мебель.

      – Выберешь день и зови меня в помощники. Расскажешь, как тебе работается? Даш, что с настроением? Два месяца прошли, пора приходить в себя. На тебе две пожилые женщины, а ты их пугаешь своим видом. Ты и на работе такая?

      – Какая?

      – Сердитая тётка в белом халате, которая думает, что ей хуже всех.

      – А ты считаешь, что у меня есть повод для веселья?

      – Тебя не просят раздавать улыбки направо и налево. От тебя ждут заботы, внимания, участия. Думаешь, твоим бабушкам приятно смотреть на тебя вот такую: разбитую, потерянную, молчаливую. Они переживают за тебя, а ты словно этого не видишь. Это ты для них опора, а не они для тебя. Я не знаю как тебе больно и обидно, но ты должна, просто обязана переступить, преодолеть всё и стать сильнее обстоятельств, а лучше прежней. Кто говорил, что доброе слово лучше любого лекарства? Не можешь – увольняйся. Нельзя человеку с больной душой лечить людей. Ты перестаёшь им сочувствовать, не даёшь им