Замкнутый круг. Нора Робертс

не договорила и, положив кисть, вытерла руки тряпкой.

      – Давненько я не рисовала.

      – Как здорово! – Келси подошла поближе, разглядывая резкие мазки яростного цвета. Свежая краска все еще блестела, словно сочась кровью. – Какая первобытная слепая сила! Симфония трех стихий…

      – Да, пожалуй… Ты расстроена?

      – Черт побери! – Келси сунула руки в карманы. – Похоже, у меня все на лбу написано!

      – Просто у тебя очень выразительное лицо, – утешила ее Наоми, вспоминая. Когда-то и ее лицо было таким же и говорило яснее всяких слов. Когда-то… – Как я понимаю, праздничный обед в кругу семьи прошел не лучшим образом?

      – Все с самого начала пошло псу под хвост. Из-за меня отец здорово разругался с бабушкой. И я думаю, что теперь между ним и Кендис тоже пробежала трещина. И все из-за меня!

      – Из-за того, что ты живешь здесь, – поправила Наоми.

      – Из-за того, что я хочу оставаться собой. Такой, какая я есть! – Келси схватила со столика забытый Наоми стакан чая со льдом и сделала большой глоток. – Милисент вычеркнула меня не только из своего завещания, но и из памяти, и из сердца тоже. Для нее меня больше не существует.

      – О, Келси! – Наоми взяла ее за плечо. – Я уверена, что она это не серьезно. Просто она погорячилась.

      Стекло звякнуло о стекло, когда Келси поставила стакан обратно на столик.

      – А ты? Серьезно?..

      Сочувствие и беспокойство, которые испытывала Наоми, немедленно превратились в холодное бешенство.

      – Милисент слов на ветер не бросает. Подобное решение как раз в ее духе. Прости, Келси, это я ввергла тебя в неприятности.

      – Это мои неприятности! – вспыхнула Келси. – Никто в них не виноват. Всем вам пора понять, что я уже давно способна думать сама за себя, чувствовать и поступать так, как считаю нужным. Если бы я не захотела жить на твоей ферме, никто бы меня не заставил. Да и приехала я вовсе не потому, что мне жаль тебя, или потому, что мне хочется им досадить. Я здесь ради себя самой.

      Наоми вздохнула.

      – Ты права, абсолютно права.

      – Я уеду, когда захочу или когда мне это будет нужно. Они пытаются стыдить меня, подкупить, бьют на жалость – лишь бы заставить меня бросить то, что для меня важно. Но что для меня важно? Моя семья и «Три ивы». И ты.

      – Спасибо… – Наоми сама потянулась за стаканом и поднесла его к губам, чувствуя, как предательски дрожит ее рука.

      Келси с трудом удержалась, чтобы не наподдать ногой горшок с геранью.

      – Не за что меня благодарить. Ты – моя мать, и ты мне небезразлична. Я восхищена тем, как ты сумела распорядиться своей жизнью. Может быть, я не совсем хорошо представляю те годы, когда тебя… когда ты была далеко, но ты теперешняя мне очень нравишься. Кроме того, я не собираюсь уезжать отсюда только потому, что так хочется Милисент.

      Наоми почувствовала, что ноги не держат ее, и оперлась руками о столик, чтобы не упасть.

      – Ты не представляешь… Просто не можешь