Дневник подростка. Елена Чепайкина

последней фразе в кабинет по закону подлости вошла классная. Оленька сразу же пустила слезу от «обиды», которую я «нанесла» ей. Разбираться кто прав, кто виноват, классуха, как обычно, не стала. Взяла у меня дневник, накатала замечание и отправила к психичке.

      Пока психичка воспитывала меня своими шаблонными, ничего не значащими фразами, я думала о своём.

      Я думала, откуда все (как говорит Ласточкина) знают, что мои родители выпивают? Я никому никогда не говорила. Как вообще люди узнают, что творится в других семьях? С другой стороны, я же откуда-то знаю, что у отца Ласточкиной есть ребёнок от любовницы. А откуда я знаю, я не знаю. Кто мне мог об этом сказать?

      Странно, я так же знаю, что происходит в семьях других одноклассников. Знаю, у кого родители развелись, кто ипотеку платит, у кого есть братья или сёстры, у кого семья нормальная, у кого – нет. Но я понятия не имею, откуда я всё это знаю. А главное – зачем мне эта информация.

      – Ты ведёшь дневник, как я тебе советовала? – вывела меня из задумчивости психолог.

      – Нет, – соврала я.

      – Ты же говорила, что ведёшь.

      – Вела, перестала. Надоело. Писать слишком много не хочется. И вообще, помощь не мне нужна, а Ласточкиной. Сто раз говорила, что она сама меня достаёт, а я ей только отвечаю. Кроме того, Ласточкина патологическая лгунья.

      – Вот видишь, Маша, у тебя всегда кто-нибудь виноват, но только не ты. Надо уметь признавать свои ошибки.

      – Какие ошибки? В чём моя вина? Ласточкиной не живётся спокойно, а я везде виновата.

      – В любом конфликте всегда виноваты обе стороны.

      – Тогда почему Ласточкиной здесь нет?

      – Я с ней разговаривала, она показалась мне хорошей девочкой.

      – Бред!

      – Что говоришь?

      – Ничего.

      – Я думаю, нам нужно проводить беседы с тобой на регулярной основе. Если ты не хочешь анализировать свои мысли и чувства самостоятельно в дневнике, то будем делать это вместе.

      – Нет уж. Давайте я лучше буду вести дневник. Делать там всё как надо. Ок?

      – А Ласточкина?

      – Подумаю над своим поведением и сделаю всё, чтобы больше не спорить с ней. Договорились?

      – Хорошо. Но если ещё раз отправят ко мне, придётся проводить регулярные беседы.

      – Я поняла. До свидания.

      В чём наш психолог действительно была мастером, так это в избавлении себя о работы. Она по сути ничего не делала, никому не помогала, но мастерски писала отчёты о своей работе. А так как в школе отчёты важнее детей и реальной деятельности, то все считали психолога «профессионалом своего дела». Старшеклассники считали её профессионалом другого «дела». Виной тому были дорогой телефон, наращённые ресницы, яркие губы, томный взгляд и дорогие иномарки, забирающие психичку с работы.

      Психичку я не люблю, она мне напоминает Ласточкину: такая же хитрая и глупая.

      Наконец уроки закончились, и мы с Ангелиной пошли домой. Я боялась, что она спросит о моих родителях после конфликта с Ласточкиной. Стрёмно признаться,