Невеста по расчету. Агата Лав

рядами. Если заглянуть в гостиную, то можно увидеть сразу два камина. А если набрать номер ресепшн, то придут три человека на помощь. Даже из-за пустяковой проблемы.

      Мне трудно к этому привыкнуть.

      Стены давят на меня, а не прогибаться под Роберта становится всё сложнее. В этом неприятно признаваться, ведь хочется считать себя смелой и волевой, но в жизни обстоятельства зачастую не соотносятся с нашими идеалами. Ему даже не нужны угрозы и проявления силы, я живу рядом с ним и каждый день вижу его богатство. Роскошь и влияние. Когда человек может позволить себе так много, невольно задумаешься, а что можно ему противопоставить? Если он выбрал красивую рамку для своей коллекции и нашел место на стене, куда хочет пригвоздить меня как бабочку, остается только вырываться так, чтобы не переломать крылья.

      Я и пытаюсь.

      Подбадриваю себя как могу.

      Докатилась до того, что считаю за везение то, что Роберт не урод. Он даже мог бы быть красивым. У него правильные черты лица и спортивная фигура, он явно ухаживает за собой, находя время для зала и массажей, но высокомерная печать всё портит. И он грубый, он очень грубый.

      – Устала?

      Я оборачиваюсь на его вопрос и только через мгновение понимаю, что он спросил.

      – Да, – вру, на самом деле я в порядке, но так больше шансов побыстрее уйти к себе. – Вечер был длинным.

      Роберт стаскивает с плеч пиджак и бросает его на комод в холле. Я тянусь к застежкам туфель.

      – Не снимай пока, – говорит он. – Ты красивей на каблуках.

      Он с блуждающей улыбкой глядит на меня, рассматривая каждую деталь. Мне кажется, что он из тех мужчин, которым и в постели нужны шпильки. Вместе с чулками и кружевным бельем.

      Он обхватывает мою ладонь и тянет в гостиную.

      – Давай выпьем. На банкете ты выпила всего полбокала сока. Я следил за тобой, крошка, – он усмехается. – Теперь можно расслабиться.

      – Я вообще почти не пью…

      – Не будь скучной, тебе не идет, – он снова улыбается, а руками уже находит бутылку. – Клубничный, а? Или поискать другой?

      Он спрашивает для формы. Он уже наполняет треугольный бокал, а свободной ладонью показывает, чтобы я прошла к мягкой зоне. Там большой диван стоит напротив панорамного окна, а над головой переливаются электрические нити. Можно выбрать любой оттенок подсветки.

      Я с опаской смотрю на диван, который больше напоминает бесконечную кровать.

      – Что думаешь о моей матери? – Роберт возвращается с напитками и первым опускается на мягкие подушки. – Она тоже из простых, как и ты. Я с ней не общался лет до двадцати, может, даже больше… Уже не помню.

      – Почему не общался?

      – Долгая история, – он отмахивается. – Так как она тебе?

      – Она милая. И очень красивая женщина, у нее определенно есть вкус.

      – Да, братец ее балует.

      Черт.

      Разговор разбивается о риф.

      Я отворачиваюсь, цепляясь взглядом за черно-белую фотографию с саксофонистом, и пытаюсь привести дыхание в порядок. Но я все же не справляюсь и вздрагиваю,