Шолох. Призрачные рощи. Антонина Крейн

нам шифр?..

      – Обожаю, – рассеянно пробормотал Полынь, забирая у меня свиток в обмен на подобранную им монету.

      Но…

      – Кто позволил вам трогать улики?

      Голос, произнесший реплику, раздался у меня за спиной. Он был презрительным и странно-шелестящим, неуловимо искаженный специальным устройством.

      Ходящий.

      Я обернулась. Еще мгновение назад здесь никого не было, а теперь в полный рост стояла фигура в золотом балахоне и гладкой маске, скрывающей лицо. На месте глаз у нее были лишь темные колдовские провалы.

      – Немедленно отдайте это мне, – прошипел Ходящий, глядя на монету в моих руках и письмо в Полыньих.

      Магический посох агента-теневика тускло засветился. Воздух стал холоднее на пару градусов, по земле побежали колдовские тени острых терновых веток. Я почувствовала, как волоски невольно приподнимаются у меня на загривке. Даже несмотря на то, что я стреляный воробей, Ходящие нагоняют на меня ни с чем не сравнимую жуть. Мозгом-то я понимаю, что за маской стоит всего лишь человек, а не колосс из тьмы и пепла, но сама атмосфера возле Ходящих давит.

      Впрочем, бывшим контрразведчикам все нипочем.

      – Через минуту отдам, подождите, тут очередь, – отмахнулся Полынь, вновь жадно вчитываясь в письмо.

      Ходящему это, мягко говоря, не понравилось.

      – Я хочу получить этот свиток сию секунду, – он нетерпеливо раскрыл ладонь. – Или ты уже соскучился по тюремной камере, а, Внемлющий?

      – Это был не худший отпуск, но пока что я не хочу повторять его. Спасибо за предложение.

      Однако проблема заключалась в том, что требование Ходящего было абсолютно справедливым.

      В случае терактов именно Теневой департамент первым забирает дело – и уже потом решает, кого из госслужащих подключить к работе и надо ли подключать. Так что интерес Полыни к свитку был понятен, но не правомочен.

      И вот Ходящий зарычал и вырвал у Внемлющего улики.

      – Ты поздно спохватился, Ловчий, – почти выплюнул он, приблизив свою золотую маску к лицу Полыни. – Это мы занимаемся настоящим делом. Это мы стоим на страже столицы. А ты играй в свои маленькие детективные дела с такими же маленькими и глупыми сыщиками, раз выбрал такую судьбу. Я давно слежу за тобой, и знаешь что, Полынь? Я тебя жалею. Ты презренный предатель – и ничего больше.

      Напарник изогнул проколотую бровь:

      – Предатель, серьезно? Да будет тебе известно, что выйти из игры, когда она становится грязной, – это не предательство. Побег – может быть. Здравый смысл, протест, что угодно… А вот вы все, помнится, как раз и предали: свое ведомство и своего Архимастера. Сколько времени вам понадобилось, чтобы переметнуться на сторону короля во время бунта? Полчаса? Десять минут? Разумный выбор, безусловно. Но именно такие вещи называют предательством – загляни в словарь. А что касается «жалкого сыщика»… – Полынь задумчиво пожевал губами. – Ну, зато у меня есть свобода! Приятная, в сущности, штука.

      – Правда? Свобода? Ты уверен? –