Шолох. Призрачные рощи. Антонина Крейн

Ключ от вашего нового кабинета, держите! Поздравляю с назначением!

      – Что? – опешила я, когда мне в ладонь буквально впихнули тонкий ажурный ключ на цепочке из розового золота. – Йегер, подожди! – Я цапнула уже намылившегося прочь эльфа за серебристый рукав. – Здесь какая-то ошибка. Личные кабинеты дают только Старшим Ловчим, а я из малька становлюсь Младшей! Да и вообще мне замечательно и в нашем тридцать втором.

      – Мастер Улиус настаивает, – пожал плечами эльф и ускакал обратно.

      Я перевела взгляд на Внемлющего. Тот смотрел на ключ, нехорошо сузив глаза. У меня возникло стойкое ощущение, что внезапное решение шефа выдать мне кабинет напрямую связано с тем, о чем они говорили с Полынью и что так опечалило Ловчего. Но что это может быть?..

      – Надеюсь, тебе не дают нового малька вместо меня, – расстроенно предположила я вслух.

      Полынь аж зашипел от негодования:

      – Никаких новых мальков! Просто мы слегка повздорили и мастер Улиус изволит мстить. По мелочи.

      – О чем вы повздорили?

      Полынь сделал вид, что не слышит, и просто продолжил:

      – … Но шеф не может заставить тебя переехать. Так что просто выкинь этот ключ к праху и оставайся у нас, а при встрече скажи Улиусу, чтобы шел в задницу и не втягивал тебя в наши с ним разборки, – жестко закончил Ловчий.

      От неожиданности я подавилась кофе.

      – Отличный совет, Полынь! Едва меня повысили, как у меня сорвало резьбу приличий. Заставим их пожалеть, да? Нет, знаешь, давай я все-таки останусь в своем неконфликтном репертуаре и придумаю с ключом что-нибудь другое.

      – Например?

      – Увидишь!

      – Что ж, удиви меня! – Полынь откинулся на спинку стула.

      – Удивлю! – бойко пообещала я.

      И, будто в тон уговору, зазвенели колокола по всей столице. Пробило три пополудни.

      Толстяк Бенджи и его младшие братья над нами особо неиствовали: минор сменялся мажором, синкопы скакали как бешеные, складываясь в ликующую, сложную, ажурную песнь столицы. Волей-неволей она поднимала настроение, смывала сложности и печали. Мы смотрели наверх, щурясь на солнце. Горожане и туристы за соседними столиками также наслаждались музыкой.

      Последняя торжествующая нота: долгая, очень долгая, и вот… Должна наступить умиротворенная, свежая тишина, но…

      Но вдруг вместо этого раздался взрыв.

      Настоящий. Огненный. Верхушка Ратуши превратилась в багряный шар. Мир пошатнулся, в ушах зазвенело. Закричали люди, загрохотали падающие камни, прорывающие тент веранды.

      Полынь напрыгнул на меня, и мы вместе повалились на тротуар.

* * *

      – Ты как? – шепот Ловчего в самое ухо.

      – Нормально. А ты?

      – Жив.

      Полынь приподнялся на локтях, и мы осмотрелись. Наш столик валялся рядом, раскуроченный. Надсадно выла магическая сирена, по центру площади высилась темная груда – искореженные обломки Толстяка Бенджи.

      – Бедный звонарь… – охнула я, и Полынь,