Авантюристка для красавчика. Илона Шикова

не собираюсь брать у него интервью, если ты…

      – Да при чем здесь интервью! – вспыхивает Проскурин, подскакивая на месте.

      Та-ак, теперь становится понятно, что без моих подружек-истеричек не обошлось. Рев Варвары слышал весь офис, включая, как я сейчас понимаю, и Димасика. Поэтому сей олух не придумал ничего другого, как приплести меня к своим грандиозным идеям.

      Ну, знаешь ли, друг мой ненаглядный – мы так не договаривались! И со своим “слабо”, как и с глупыми предложениями (а когда они у него были умными-то!), можешь катиться куда подальше.

      Я не собираюсь мстить или использовать парня, который, по сути, ни в чем не виноват. Жениться на серой мыши он не обещал, серьезных отношений не предлагал, и мне почему-то кажется, что и в постель к нему она прыгнула добровольно, без каких-либо принуждений или намеков с его стороны.

      За что наказывать, спрашивается? Вот пусть теперь Варя сидит и ноет, раз сама себе напридумывала всякую романтическую чушь, которой по факту и не было вовсе – в очередной раз интересуюсь, я-то здесь при чем?

      – Либо растолкуй, что ты от меня хочешь, и вали на все четыре стороны, – я сдерживаюсь из последних сил, чтобы не нахамить своему другу раньше времени. – Либо просто вали, без каких-либо объяснений. Лично мне нравится второй вариант, но так и быть, – наблюдаю, как Дима печально вздыхает, видимо, проникаясь постепенно моим довольно серьезным настроем. – Я готова сначала выслушать, а после закрыть за тобой дверь.

      Возникает молчаливая пауза, на протяжении которой мой спутник смешно сопит, собираясь с мыслями, а я опираюсь на кухонный стол и складываю руки на груди. Что бы он сейчас ни предложил, я все равно откажусь, потому что не собираюсь участвовать ни в каких аферах.

      И премию свою пусть он выигрывает сам, собственными силами, а меня увольте. Кстати, я ж ведь и уволиться могу, наплевав на свое хорошее отношение к Проскурину. Если он сейчас не прекратит играть в молчанку, то….

      – Я думал, ты слышала о новой премии, – обиженно произносит Дима, снова усаживаясь в кресло.

      Господи, дай мне сил справиться с этим олухом! Уже битых десять минут он говорит загадками, и никакой конкретики. За что мне достались такие непонятливые друзья?

      – В отличие от тебя, Дим, у меня нет амбиций, – пытаюсь второй раз донести свою мысль, чтобы наконец-то добраться до главного. – Мне не нужна мировая известность, признание коллег или общественности. Надоест писать – брошу, даже не задумываясь.

      – Значит, не поможешь, – и снова печальный вздох, причем аналогичный вырывается и у меня, только со стоном.

      Как же бесит человеческая тупость!

      – Даю последний шанс, – мне так надоело второй день подряд слушать нытье своих коллег, однако в данном случае любопытство берет верх. Я знаю Диму давно – таким способом он просто подготавливает почву, чтобы потом ошарашить очередной грандиозной идеей.

      Стоит признаться, в большинстве случаев это прокатывает – люди жалеют Дмитрия Александровича и под конец соглашаются ему помочь, глядя в невинные глаза мужчины. Надо же, каков хитрец.

      Я