Назову своей. Наталия Романова

сразу понял, что уезжает Люба не за свадебным платьем, тортом, бутоньеркой, любой другой надобностью для торжества, а просто уезжает. От него. Бросает.

      – Я тебя обидел? – Игнат нагнул голову, посмотрел внимательно на Любу.

      Косметике не удалось скрыть, насколько паршиво та выглядела, явно не спала всю ночь. Красные, воспалённые глаза со следами долгих слёз, отёки, потрескавшиеся губы.

      – Нет, дело не в тебе, дело во мне…

      Сколько раз Игнат сам произносил такие слова? Три раза, пять, десять? Не вспомнить, даже если как следует напрячься. Дежурная отмазка: дело не в тебе, дело во мне.

      – Люб, давай начистоту, что я сделал? Я не телепат, не экстрасенс, скажи, что не так, я исправлюсь.

      – Говорю же…

      – Говори, – одёрнул он.

      – Ты не понимаешь…

      – Я не понимаю! – Он широко развёл руки, скрывая раздражение.

      В конце концов, Люба та женщина, с которой он собирался прожить остаток жизни, значит, должен принимать любые её заходы, учиться лавировать в дебрях дурного настроения. Она не робот, а живой человек, к тому же женщина – гормональные всплески гарантированы. Нужно учиться договариваться, проговаривать обиды, недоразумения словами через рот. Просто. Договариваться. Словами. Через. Рот!

      – Не в тебе дело, поверь. Я вообще не хочу больше замуж, ни за кого. Не могу.

      – Бывшего любишь? – Игнат поднял брови, прикрыл глаза, давая себе зарок не материться. – Я себя любить не прошу, – пришлось изрядно постараться, чтобы подавить вспышку раздражения и спокойно продолжить, не повышая голоса: – Мне нужна жена, семья. Тебе необходим мужик рядом, который позаботится о тебе, Кирюшке. Обеспечит вас материально, поддержит морально. Не наигралась ещё в любовь?

      – Наигралась, по самые уши наигралась, – отчеканила Люба. – В том-то и дело, что наигралась и в любовь, и в замужество. Не хочу больше, не могу. Лучше всю жизнь одной с сыном, чем снова замуж.

      – Да что случилось-то?! – вырвалось у Игната, сдержать эмоции не удалось. – Люба?

      Посмотрел внимательно на застывшую истуканом женщину. Напряжённые плечи, сжатые до белизны губы, красные глаза. Сумасшедший дом какой-то. Невольно потянулся, захотел прижать к себе, прошептать, чтобы выбросила глупости из головы. Поцеловать в краешек губ, щёку, убрать выбившуюся прядь за ухо. Люба отпрянула, дёрнулась как от удара, остановилась силой воли, мгновенно спрятала во взгляде испуг, как шторой задёрнула, вернув взгляду наигранное спокойствие, застыла.

      – Бил он тебя, – не спросил, утвердил Игнат.

      – Наказывал, – спокойно ответила Люба. – Как мужу положено.

      Кем положено, уточнять не стоило. Муж – глава семьи, ему ответ держать перед миром, людьми, с него главный спрос за детей, жену, семью. Вовремя поддержать, наказать – его прямая обязанность издревле. Вот только многие понимают слово «наказать» через задницу, как написано в Википедии – «применение каких-либо, правовых или неправовых, неприятных или нежелательных мер в отношении человека» – или, как дошло