По дороге на Оюту. Наперегонки со временем. Мария Лунёва

чего тянуть?

      Быстро говори как есть, и всё. Гнойники нужно вскрывать резко.

      – Доктор Эндро, добрый день. Что с моей дочерью? – в лоб задала я вопрос.

      – Я вчера был в приюте и обследовал девочку. Меня насторожило её самочувствие…

      – Доктор, – резко перебила я его, – что с ней?

      – Юлианне нужна срочная операция на сердце.

      Я пыталась сообразить, о чём он. Юле эта операция с рождения нужна. И мы это уже обсуждали.

      – У нас нет медицинской страховки и возможности её получить. Что вы можете предложить? – появившаяся в дверях воспитатель, покачала головой. Наверное, ей не понравился мой тон, но я ничего не могла с собой поделать.

      Я нервничала и откровенно боялась.

      – Мы можем сделать операцию, но нужно сердце, – продолжил врач.

      Ага. Сердце им подавай. Где же его взять? Хотя…

      – Какова цена? – перешла я к главному. Омх помялся, а затем поднял лист электронной бумаги. От количества нулей в цифре мне стало плохо.

      Офигельон какой-то.

      И это стоимость операции?! В шоке я пару раз моргнула.

      – Вы издеваетесь? Сами хоть видели такую сумму? – взревела я.

      – Мисс Карс, Юлиана находится на нелегальном положении и выбор у вас невелик. Или вы ищете указанную суму, или ваша девочка обречена.

      Слова доктора буквально прибили меня к месту.

      – Сколько времени ещё есть? – мой голос дрожал от страха и лютой злобы.

      – Врать не стану – два месяца, может быть меньше. И с каждым днём ей будет только хуже. Отсчёт пошёл, мисс Карс. Вам нужно опередить время.

      И всё. Визор погас. Я сидела и таращилась в плоский прозрачный экран, будто ждала чего-то ещё.

      Время пошло!

      – Да твою мать!!! – наверное, мой вопль был слышен даже на улице. – Да как так-то?

      – Криста, спокойно, – мисс Вонг быстро подошла ко мне и надавила на мои плечи, – не пугай детей.

      – Да как так-то! – я сама не заметила, как разрыдалась.

      Наверное, впервые за столько лет.

      Впервые после смерти матери, я по-настоящему рыдала. Даже гибель сестры меня так не прогнула. А сейчас я давилась дыханием. Да как так-то! Я не могла принять слова доктора. Во мне всё протестовало.

      – Успокойся, девочка, – воспитатель впихнула мне в руки невесть откуда взявшийся стакан с водой. – Пей и возьми себя в руки. Этого стоило ожидать. Всё к тому и шло.

      Хлюпнув носом, я попыталась сделать глоток, но зубы клацали по прозрачному пластику.

      – Мама, – тонкий голосок Юлы оказался сравним с ведром ледяной воды, вылитой на голову. – Ты плачешь? Тебя кто-то поругал?

      – Нет, милая, – я отвернулась, не желая показывать свою слабость ребёнку, – просто злой дядя сказал гадость.

      – Так по попе ему надо надавать, – это дельное предложение заставило меня улыбнуться сквозь слёзы.

      – Нельзя, Юла, – в моём голосе зазвенела строгость, – бить никого нельзя. Это плохо.

      – Можно, если он слов не понимает, – возразила моя мелочь.

      Я приподняла бровь и глянула