По дороге на Оюту. Наперегонки со временем. Мария Лунёва

гора мышц. Имбецил.

      И ведь она уходила столько раз от него. Клялась, божилась, что не вернётся. С синяками домой приползала, рёбра он ей пересчитывал. Мы с Юлой крутились, выхаживая её. А после всего этого эта, дурная, снова бежала за ним.

      Зачем?

      Я не понимала. У неё было всё: дом, в котором она могла счастливо жить, дочь. А что сделала Аника?

      Сгубила себя.

      Но и его я простить не могла. Эта тварь впилась в сестру как пиявка: он не давал ей прохода, пел серенады о вечной любви, а потом снова калечил. Этот урод должен ответить за всё.

      Открыв контакты, я выбрала тот самый, и моя рука снова дрогнула.

      Отец.

      Я никогда не звонила ему прежде. Мы не общались уже очень много лет. Он сидел в колонии на Палладе, а мы выживали здесь. И наше положение – его вина. Он никогда не ценил семью. Не помогал матери. Всё какие-то дружки, дела мутные, разборки на районе. А мама горбатилась, не разгибая спины там, где теперь работала я. Она всё хотела вывезти нас отсюда и легализовать меня.

      Переживала, что я расту как сорняк. Обещала, что и я когда-нибудь получу свои документы. Но она ничего не успела.

      Её убили.

      Ограбили недалеко от дома. Мама умерла почти там же, где и Аника.

      И что сделал отец?! Нет, не о дочерях он подумал, а о своей репутации. Тронули его женщину. И он пошёл мстить. Не за мать, а за то, что посмели качнуть его авторитет.

      Мстить, а не успокаивать своих плачущих детей.

      Мне было двенадцать, в тот день моё детство развеялось без следа. Мы с Аникой занимались вопросами похорон. Мы! А не мой папаша. Бегали по крематорию. Выясняли, когда будет запускаться печь. Нанимали спецтранспорт и везли тело мамы в последний путь. Аника была уже взрослой: ей всё это далось легче. А мне нет. Я всё ждала поддержку от папы. Сидела у окна с урной и высматривала его. Но он так и не пришёл. Его повязали. А через два года после суда, Аника принесла мне Юлу и исчезла на неделю со своим дружком.

      И вот теперь мне понадобилась помощь того, кто уже предал однажды.

      В нерешительности я села. Волнение сковывало. Но ведь она его дочь. Он всегда её любил больше. Баловал. А я так – нечаянно рождённая. Так он выражался.

      Ну и ладно. Раз она была ему так дорога, так пусть теперь отомстит и за неё. Раз больше ни на что не способен.

      Я резко провела пальцем по тачскрину.

      Мне ответил неживой электронный голос диспетчера Паллады.

      – Представьтесь и обозначьте цель звонка.

      – Аника Карс, – соврала я, чтобы номер соответствовал имени владельца, – разговор с отцом – заключенным Эгетом Карс.

      Тишина и скрежетание. Я ждала. Напряжение достигло предела, и вдруг услышала знакомый голос. Будто из прошлого.

      – Аника? Что случилось, доченька?

      – Анику убили, папа, – сухо ответила я.

      Молчание. Видимо, он переваривал эту новость.

      – Криста, это ты?

      – Да, – выдохнув, поднялась. Он даже меня не узнал.

      – Что у вас произошло?

      На мгновение я пожалела о том, что связалась с ним. Он даже голос мой забыл. Папаша.

      – Криста,