Семейный детектив. Дарья Калинина

всколыхнулся, кинулся, протянул руки к свертку. Леночка ребенка не отдавала, улыбалась. Она произнесла со значением:

      – У вас мальчик. Красавчик. Здоровенький.

      – Тыщу плати! – хохотнул кто-то из очереди. – А лучше пять.

      – Опять вымогательство! – побагровел папаша. – Что у вас за организация? Сплошная коррупция!

      Леночка фыркнула и молча сунула ребенка Копейкину.

      Женский голос из толпы укорил:

      – Зря ты. Вековая традиция.

      – Я по контракту уже все оплатил, – отрезал папаша.

      – Дай хоть консультанту соточку, – снова высказалась та же дама.

      – Ему не денег, а в шею надо! Гадостей мне наговорил! – окончательно взъярился Копейкин.

      Савва подкатил к сердобольной женщине:

      – Давайте вас проконсультирую. По поводу имени для ребеночка.

      Женщина взглянула весело:

      – А чего голос такой загробный?

      Врать не стал:

      – Неприятно к людям приставать.

      – Так и не приставай!

      – Деньги нужны.

      Она авторитетно отрезала:

      – Таким образом точно не заработаешь. По профессии кто?

      – Историк. Специализация по Древней Руси.

      Женщина хихикнула – обычная реакция обывателя – и спросила (в тысячный, наверное, раз у него интересовались):

      – На хрена тебе это нужно?

      Раньше он пытался рассказывать – про строгую красоту «Слова о законе и благодати» и сейчас почти детективный сюжет «Повести о Петре и Февронии Муромских». Но взглянул в глуповатые ярко-синие глаза женщины и промолчал.

      Та посмотрела оценивающе:

      – Интеллигент, значит. Костюмчик тебе, кстати, идет. А звать как?

      – Савва.

      Она развеселилась:

      – Как ты сказал? Саван? Себе-то что такое имя дурацкое выбрал?

      – Это родители выбирали. И оно не дурацкое. Означает старец или мудрец.

      – Да, Савушка, с тобой не соскучишься. Хочешь, на работу к себе возьму? Двести косых в месяц.

      – А что делать?

      – Вечность продавать.

      – Не понял…

      – Бизнес, конечно, грязный. И морально непросто. Но чтобы в штат попасть, люди по пять лет ждут. А тебя возьму вне конкурса. У нас чокнутых много. Вдруг тоже приживешься.

* * *

      Когда муж больше года в параличе, уже не так и страшно, что помирает. А те, кто осуждают за жестокосердие, пусть попробуют сами денно и нощно, без помощников, тягать, переворачивать, подмывать, кормить через трубочку, впихивать таблетки и с ангельским ликом сносить вечно дурное расположение духа.

      Супруг, честно сказать, и в здоровом состоянии был тот еще подарочек. Но семью кормил, подарки дарил, руку не поднимал, потому Марьяна терпела. И даже когда паралитиком стал, в благодарность за все хорошее старалась не тиранить. Почти. Но уж после того, как призвали, наконец, страдальца на вечный покой, перед собой лицемерить не стала. Закрыла покойному глаза – руки не дрожали. Переодела кофту – ту, что муж в агонии обслюнявил, сначала отнесла в стиралку, но потом передумала и швырнула в мусор. Подошла к зеркалу, легонько подкрасила