Мудрец. Лана Фоксс

из себя:

      – Понимаешь, ты дока в этих делах. Вокруг тебя всегда много женщин, а я на эти темы никогда ни с кем не говорил, даже в школе. Мне не повезло с самого начала, я никогда не нравился девчонкам. В школе я увлекался моделированием, и все свободное время собирал модели самолетов, а потом запускал их в воздух с помощью радиоуправления. Девчонкам это не навилось, им было скучно. Да, я и не хотел никого привлекать в мой мир, мне и так было комфортно. А время-то шло. В институте учились только пацаны, на нашу специальность девчонок не принимали. А потом я так увлекся исследованиями, что стал мужчиной только в двадцать восемь лет. И первый мой опыт стал последним. До сих пор не могу забыть постоянно мелькающий перед моим лицом зад одной телки. Не могу по-другому её называть. Она была, как Мила, толстенькая и аппетитная. Мои однокурсники напоили меня и заплатили ей, чтобы она меня совратила. Сначала она затащила меня в свою комнату и прижала всей своей массой к стене, я неожиданно почувствовал горячую струю, сбегающую вниз по моей ноге. Потом ее грудь, как два арбуза, болталась перед глазами, когда она сидела на мне верхом и прыгала, как неистовая корова. Меня потом стошнило прямо на ее пупок. С тех пор я не выношу этих вертихвосток. Понимаешь?

      – Пока не очень, – равнодушно ответил Максим, поглядывая на часы.

      – Но на днях к нам в лабораторию приехали коллеги из Массачусетского технологического института, расположенного в Кембридже, пригороде Бостона, которые заинтересовались моими научными исследованиями. А вместе с ними были две молодые журналистки. И когда одна из них спросила, как меня зовут, я забыл. Представляешь? А потом колени подогнулись, и я упал у всех на глазах. Ужас. Все засмеялись, а я слышал только ее звонкий смех, который до сих пор звенит у меня в ушах. Что это? Я теперь не могу ни о чем думать, кроме нее.

      – Да, история. Другие мечтают о таких приключениях, а тебя стошнило, – рассмеялся Макс, сконцентрировавшись на эпизоде лишения Семена девственности.

      – Я пойду, – обиделся Семен и встал с кресла.

      – Постой, – остановил его Макс, – не горячись. Я, действительно, не знал о тебе таких подробностей и, конечно, меня удивляют некоторые обстоятельства. Не думал, что ты такой скромник. Я полагал, что ты пережил несчастную любовь, а ты оказывается её еще и не встречал. Вернее, видимо, только что встретил. Что-то я запутался. А зачем ты говорил, что у тебя был неудавшийся роман?

      – А ты хотел бы, чтобы я на каждом углу кричал, что я был до двадцати восьми лет девственником, совращенным до тошноты какой-то телкой? Ну, не сложилось. Так проще. Мне, в общем-то, было все равно, я не хотел об этом вспоминать, да, и мои исследования в области физики меня всегда больше интересовали и занимали все свободное время.

      – Хорошо, что ты не спился, херувим, – не унимался в своем сарказме Макс, – Что ты хочешь услышать от меня- сердцееда и знатока женских душ.

      – Я почувствовал себя пятнадцатилетним ребенком, когда увидел Элис, – напрягся Семен, – у тебя есть что-нибудь выпить?

      – Найдется.