Конфетка для ковбоев. Ольга Викторовна Дашкова

у Шона, но ей не дали опомниться и что-либо сопоставить. Горячая плоть прошлась по ее мокрым от слюны и выделений складочкам. Резкая боль снова пронзила тело, она закричала, впиваясь ногтями в плечи мужчины, но он словно не слышал и не замечал того, что ей больно.

      Хватило несколько резких и глубоких толчков, Кэндис крепко держат за бедра. Даже после пережитого оргазма проникновение болезненно, девушка пытается отстраниться, но у нее ничего не выходит.

      – Детка, какая ты узкая, словно девочка. Так обхватываешь меня изнутри, мой член плачет, скоро кончу….мммммм….черт.

      Несколько глубоких толчков, и мужчина с судорогой кончает, по щекам Кэндис текут слезы, она всхлипывает, старается не разрыдаться в голос.

      Резко вспыхивает свет, она щурится, закрывается ладонью, но ее отодвигают, и тогда она встречается с удивленными синими глазами Лукаса Паркера.

      – Конфетка?

      – Боже мой, Лукас. Как ты здесь…как?

      Девушка снова закрывает лицо руками, хочет отвернуться и вылезти из-под придавившего ее брата Шона. Как он здесь очутился? Боже, что же теперь будет?

      – Ты Кэндис! Ты сладкая Конфетка Кэндис из закусочной. Посмотри на меня, малышка.

      Девушка лишь мотает головой в разные стороны, ей так стыдно, безумно стыдно. Она была близка с обоими братьями Паркер за одну ночь! Господи, как такое возможно? Лукас убирает ее руки от лица, всматривается в лежащую под ним девушку.

      –Ты плакала? Я сделал тебе больно?

      – Нет, не совсем, точнее, почти уже не больно.

      – Ты что, была девственницей?

      – Нет, не совсем, господи, как стыдно-то. Лукас, слезь с меня.

      – Ты была с Шоном? Это он привез тебя сюда?

      – Да, мой пикап сломался на краю поля, Шон проезжал мимо.

      – И мой святой братец Шон тебя спас? Как благородно.

      – Лукас, я хочу уйти, слезь с меня.

      Кэндис натягивала на себя одеяло, стараясь прикрыть грудь, но Лукас не давал ей этого сделать. Он так странно улыбался, чуть сдвинулся с места, и Кэндис почувствовала, как его член медленно покинул ее лоно, приподнялся, смотря вниз, Лукас снимает с еще эрегированного члена использованный презерватив. Она краснеет, отворачивается и прячет глаза.

      – Что такое? Почему ты покраснела, Конфетка? У вас все было с Шоном?

      – Да, было. Он оставил меня в этом доме, сам сказал, скоро вернется, я ждала его, а тут ты. Я хочу встать, Лукас, пусти дай мне выйти.

      – Шон, паршивец, сорвал сладкую вишенку. Но я бы тоже не устоял, да я и не устоял.

      Лукас наваливается сверху, не давая девушке встать, проводит по лицу Кэндис кончиками пальцев, нежно лаская чуть загорелую кожу. Его синие глаза пристально рассматривают ее лицо: ресницы дрожат, припухшие губы приоткрыты.

      – Ты такая чертовски соблазнительная, Конфетка, этот невинный взгляд голубых глаз и такой порочный ротик, так и хочется провести по губам головкой члена, а потом, чтоб ты обхватила его ими и начала облизывать и посасывать.

      Лукас водит большим пальцем по губам