Прошлое лечится настоящим. Людмила Кашникова

еряно зря!

      – Дорогая, что ты такая невесёлая? – нарочито бодрым голосом спросил Лев, глядя в зеркало заднего вида на жену. С начала поездки он размышлял, когда успел её разозлить до такой степени, что с ним даже сесть рядом не захотели.

      Альбина вместо ответа поджала губы и блеснула очками-хамелеонами.

      – Сейчас приедем, шашлык приготовим, – не сдавался муж.

      – Мы приготовим? Насколько я помню, этим ты должен был заниматься с Борисом. А в мои обязанности входило изображать восторг от общения с его малолетней жёнушкой.

      – Планы слегка изменились. У них дела в Москве, приедут позже. Можешь ничего не готовить, я всё сделаю сам. А ты ходи, наслаждайся погодой, природой.

      – Чем там можно наслаждаться? – хмыкнула Альбина. – У соседей барбекю, беседки, сауны и зоны отдыха. А у нас баня, продуваемая из всех щелей, покосившийся парник, мангал без навеса. Из развлечений – гамак и куча песка.

      – Дорогая, это всё дорогие моему сердцу воспоминания! – Лев оторвал правую руку от руля и начал загибать пальцы. – В бане я визжал от страха и счастья одновременно, уворачиваясь от папиного веника. В парнике мама выращивала самую вкусную в мире клубнику. А в гамаке я сочинял первые рассказики и читал их родителям по вечерам в гостиной.

      – Дом-музей семьи Ланчиковых, – закатив глаза, со вздохом произнесла Альбина.

      Они ползли по шоссе со скоростью черепахи уже почти два часа. Дети убивали время, уткнувшись в телефоны. Но и это занятие им вскоре наскучило. Катя, которая ехала на переднем сидении, достала из кармана ветровки наушники и погрузилась в мир любимой музыки. Коля прислонился головой к стеклу и задремал. Лев попытался обсудить с Альбиной планы на вечер, но ей позвонили. Из односложных ответов сложно было понять, с кем она говорит, но Лев заметил, что её лицо покрылось пятнами – как всегда, когда она злилась или нервничала.

      – Нет, к сожалению, открыть документ сейчас не смогу. Да, вижу, на почту пришло. Прошу прощения, что вынуждена отменить встречу, семейные дела. Договорились, до понедельника.

      Альбина закончила разговаривать и метнула взгляд в зеркало.

      – Из-за твоей глупой идеи мне пришлось оправдываться перед человеком, с которым у меня на сегодня была назначена встреча.

      – Аля, ну ты же знаешь, Борис мог только в эти выходные. Ты сама просила пообщаться с ним в неформальной обстановке.

      Альбина ничего не ответила. Она что-то внимательно читала в смартфоне, машинально накручивая на палец прядь рыжих волос. Оставшийся отрезок пути ехали молча.

      Наконец показался указатель с названием их деревни. Свернув с трассы, белый Volkswagen Polo осторожно покатился по гравию, подпрыгивая на ухабах и маневрируя между рытвинами.

      – Дети, не убегайте! Помогите носить вещи! – строго сказала Альбина, как только они вышли из машины.

      – Хорошо, мама, – хором ответили Катя и Коля.

      Лев потянулся, зевнул и громко крякнул.

      – Красота-то какая! Всё цветёт, пахнет! Птички поют!

      Но Альбина равнодушно окинула взглядом участок и пошла к дому.

      На небольшом крылечке помещался только один пластмассовый садовый стул и крохотный стол. Тесная прихожая перетекала в чуть больший по площади холл, куда выходили четыре двери: спальня Льва и Альбины, спальня детей, санузел и кухня-гостиная.

      Альбина занималась раскладкой продуктов, когда в гостиной зазвонил её телефон. Лев, который бесцельно слонялся по кухне, принёс жене мобильный.

      – Конечно, конечно, Валюша, прекрасно понимаю! Люсеньке успехов, будем держать за неё кулачки. Ждём видео с выступления! Да, слушаю. Ничего себе! Где она? А, поняла, хорошо. Не волнуйся, мне не сложно. И я тебя, дорогая!

      Альбина положила телефон на стол и резко повернулась.

      – Фантастика! Приехали, называется! Купили вагон никому ненужной, кроме этой вегетарианки, зелени! Мариновали всю ночь мясо! Два часа изнывали в пробке! Дотащились, наконец, до дачи – и знаешь, что? Лев, я с тобой разговариваю!

      Лев Евгеньевич вздохнул и посмотрел на жену. Его очки лежали на столе: он их снял, когда умывался с дороги, и теперь не надевал специально. Разглядывать в подробностях лицо жены, искажённое злобой, не было ни малейшего желания. Хотя в последнее время он видел его таким почти всегда.

      «В близорукости есть свои плюсы, – размышлял он, невозмутимо глядя на Альбину, – Я не вижу эти красные пятна, которые выступают на скулах, когда она нервничает. Не вижу, как она сверлит меня взглядом. Я могу просто смотреть на мутное пятно вместо лица и ждать, когда очередное расчленение подруги закончится».

      – Да, дорогая, я весь внимание. Что тебя так расстроило?

      – Меня расстроило ещё в Москве, что день потерян! А данная новость предназначается тебе! Боря и Валя извиняются, но приехать не могут. Видите ли, Борина дочурка сегодня впервые выступает на стендап-вечеринке, и они идут её поддержать! Как тебе это, а? Стендап! Если бы Катя сказала, что будет изображать из себя придурковатую интеллектуалку, веселя публику