Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции. Евгений Цымбал

засеяли поле гречихой в подмосковном колхозе почти за год до начала работ. Ее вырастили, чтобы Тарковский мог снять период ее цветения будущим летом.

      Марианна Чугунова: Гречишное поле сами засевали. Административная группа всю осень выезжала на сельхозработы: гречиху сеяли, картофель сажали, огороды копали, чтобы все вокруг уже выросло к съемкам. У директора нашего Эрика Вайсберга82 целая бригада была; может быть, и с колхозом договаривались, но поле засеяли. А потом говорят, что под Москвой гречиха не растет: пожалуйста, прекрасно выросла! Два дома купили на слом и построили все из старых бревен. Все костюмы делали по семейным фотографиям, по ним же детей искали: мы все были вооружены этими фотографиями83.

      Съемки продвигались успешно. В конце сентября Андрей Арсеньевич закончил работу на летней натуре и стал готовиться к зимней и павильонам. Казалось, все шло хорошо, но тут обнаружились проблемы в работе с Георгием Рербергом.

      30 сентября. Андрей Тарковский: С Гошей работать очень трудно – он груб с людьми84.

      Георгий Иванович был блистательным мастером, но очень жестким по отношению к безответственной или неряшливой работе. К тому же он был начисто лишен дипломатического такта. Свое недовольство Рерберг высказывал немедленно, в прямой и не всегда корректной форме. Он мог быть насмешливым и высокомерным, за словом в карман не лез и употреблял непечатные выражения. Это вызывало проблемы внутри операторской команды. В таком случае Рерберг без раздумий избавлялся от не устраивавшего его работника. Но точно так же поступал и Андрей Арсеньевич.

      Поскольку эти проблемы не касались его лично, Тарковский не стал конфликтовать с оператором. Отснятым материалом он был очень доволен. В процессе съемок его видение фильма, да и сам замысел претерпевали значительные изменения. Это требовало постоянной переделки сценария, поиска новых сцен и выразительных средств. Мишарин вспоминал, как они с Тарковским до двух-трех часов ночи переписывали сцены, которые предстояло снимать следующим утром. Потом к работе подключался Рерберг.

      Гоша был вернейшим соратником Тарковского. Он воспринимал фильм как очень личное, касающееся и его биографии произведение. Многие эпизоды, мизансцены, пластические решения, характер их освещения придумывались непосредственно на съемочной площадке. Рерберг постоянно искал новые и нестандартные пути их воплощения и, случалось, был гениален. Судя по необычайной выразительности материала, постоянное совместное изменение ранее приятых решений было только к лучшему.

      Творческие поиски на съемках привели к превышению сметы, и необходимо было просить в Госкино дополнительные деньги на завершение фильма. Ермаш был в отъезде, его замещал Борис Павленок. Пришлось общаться с заместителем, который вспоминал:

      При моих трех или четырех встречах Андрей Арсеньевич держался подчеркнуто отчужденно, был не то что застегнут на все пуговицы, а зашит наглухо, не вступая в контакт. Иным я его

82

Эрик Маркович Вайсберг (1934–2007) – директор фильма «Зеркало», считавшийся одним из лучших организаторов кинопроизводства на «Мосфильме».

83

Туровская М. 7½, или Фильмы Андрея Тарковского. С. 119. Фотографии поэта, фотографа переводчика и литературоведа Льва Горнунга (1902–1993) из жизни семьи Тарковских, по мнению сестры режиссера Марины Тарковской, стали импульсом к созданию фильма, а кадры на фоне старинного семейного зеркального шкафа определили название картины.

84

Тарковский А. Мартиролог. С. 99.