Потерянный рай. Эрик-Эмманюэль Шмитт

продавца взметнулись.

      Не разжимая губ, Ноам вынул из кармана кольцо, покатал в сжатом кулаке, раскрыл ладонь:

      – Вот.

      Торговец подцепил кольцо своими пальцами-сосисками – выражение лица было призвано означать благовоспитанность – и елейно промурлыкал:

      – Колечко досталось вам от вашей матушки, ведь так?

      Скептическая гримаска сделала его лицо и вовсе кукольным.

      – Нынче такие не в моде. Никто не берет! Эта оправа, отделка, стиль… – Он ухмыльнулся. – Такое мне не загнать никогда! А вот камушек…

      – Рубин.

      – Да…

      – Крупный рубин.

      – Не слишком…

      – Крупный рубин.

      – Конечно, маленьким его не назовешь…

      – Не надейтесь меня отыметь. Я консультировался с вашими коллегами.

      Мордастый вперился в Ноама и пробурчал:

      – Знаете, как называют мое заведение? Пещера Сорока́. И знаете почему? Али-Баба и сорок разбойников.

      И нацелил в Ноама толстенький указательный пальчик:

      – Вас сорок, я один. Вы все заменимы, я – нет.

      – Считаете меня разбойником?

      – А вы меня – скупщиком краденого?

      Они вприщур оглядели друг друга. Развитие сюжета было известно Ноаму наизусть. Он продолжил:

      – Я показал кольцо…

      – Вашей матушки…

      – Моей матушки… другим ценителям. В Дамаске. В Никосии. В Валетте. В Стамбуле.

      Продавец обеспокоенно хрюкнул:

      – Вы не спешите?

      – Не спешу заключить плохую сделку. Сколько вы предлагаете?

      Толстяк машинально посучил пальцами, перебирая невидимые банкноты.

      – В американских долларах?

      – Разумеется! – подтвердил Ноам, не имея на этот счет никаких соображений.

      Продавец закатил глаза, его зрачки пометались туда-сюда, подобно костяшкам счетов, и объявил:

      – Двадцать тысяч долларов.

      – Вы ювелир или торговец побрякушками?

      – Мое слово: двадцать тысяч.

      – Сорок тысяч!

      – Двадцать пять тысяч.

      Ноам молча забрал кольцо, обтер его и двинулся к выходу. Он переступил порог, колокольчики звякнули, торговец взвизгнул:

      – Тридцать пять тысяч!

      Ноам на прощание обернулся. Хозяин бросился к дверям и вставил ногу в дверной проем:

      – Согласен, сорок тысяч!

      Они ударили по рукам, и Ноам проглотил внезапный выхлоп пачулей. Пыхтя, лебезя и суетясь, хозяин пригласил гостя выпить чашечку кофе или чая. Ноам, видя оживление перекупщика и не зная истинной цены кольца, усомнился, что сделка для него удачна.

      – Не назовете ли мне кого-то, кто делает паспорта?

      Торговец и усом не повел, спокойно протянув ему клочок бумаги с адресом. Бейрут по-прежнему оставался перепутьем жуликов и мошенников всех мастей.

      Ноам вышел наружу. Грохот улицы оглушил его, пестрота вывесок сводила с ума. Он понял, что ему надо передохнуть.

      Внезапно из припарковавшегося