Тосканская графиня. Дайна Джеффрис

тем временем прикорнула на брошенном прямо на пол матрасе. Это хозяин назвал его матрасом, но, приглядевшись, девушка увидела, что это всего лишь плотно набитый сеном мешок из матрасного тика. Небось колется и вызывает зуд, особенно если лежишь на нем совсем без одежды.

      – У тебя что, простыней нет? – спросила она, хотя заранее знала ответ.

      – А ты что, принцесса?

      Она засмеялась:

      – Давай шевелись с костром, и я покажу тебе, какая я принцесса.

      – Ты часто этим занимаешься?

      – А ты?

      Марко засмеялся, она подхватила смех. Потом он открыл стоящий в углу сундучок и достал оттуда штопор, бутылку красного вина и две фарфоровые кружки.

      – Края немного обиты, зато вино доброе.

      Он откупорил бутылку, налил и, подав ей кружку, сел рядом. Она заметила, как засверкали его глаза. От закипающей страсти, что ли, или от излишнего усердия? Возможно, и того и другого.

      Внезапно оробев, она залпом выпила чашку густого, хранящего аромат винограда вина и протянула пустую ему, чтобы налил еще. Здесь, в Тоскане, она свободна и может делать все, что пожелает, и никого из родственников рядом нет, чтобы приструнить ее. Ему необязательно было знать, что она подправила этот образ самой себя и довела его до совершенства настолько, что и сама почти поверила: да, она в самом деле дерзкая, сильная, независимая личность, какой всегда хотела стать. Максин прекрасно понимала: если не чувствуешь это в себе, то надо просто прикинуться, что ты такая, и тогда рано или поздно станешь таковой. Что же касается возникающей время от времени потребности, назвать которую она не могла, да и не хотела, то в ней она не признавалась даже самой себе.

      – Ну давай, расскажи о себе, – сказала она.

      – Да нечего особенно рассказывать.

      Сощурившись, она изучающе всматривалась ему в лицо.

      – Всем есть о чем поведать.

      – У меня нет ничего такого, чем хотелось бы поделиться.

      – Ну ладно, тогда расскажи что хочешь.

      Он неуверенно сморщил лоб, словно не знал, о чем говорить, но глаза его вдруг сверкнули.

      – Могу рассказать, что когда-то я был журналистом.

      – Надо же, и я тоже.

      – Выходит, мы с тобой одного поля ягоды.

      – Похоже. Ты сам-то уверен, что ты с того же поля?

      – Было бы интересно выяснить… как думаешь?

      Ответ вызвал у нее улыбку, его негромкий вкрадчивый голос завораживал, словно насылал на нее волшебные чары. И ей это очень нравилось.

      – Некоторое время я работал в «Назионе»[13], – добавил он. – Это ежедневная газета, выходила в Тоскане. Пришли немцы, и это стало невозможно. Им нужны были только такие материалы, где осуждалась антифашистская коалиция.

      Какое-то время они попивали винцо молча, потом он приподнял ее подбородок и поцеловал в губы. Поцелуй оказался горячий, у нее перехватило дыхание, и она всем существом откликнулась на его страсть. Максин не сделала ни единой попытки скрыть растущее желание, напротив,

13

«Назион» (ит. La Nazione – «Нация») – одна из старейших региональных газет в Италии.