Тосканская графиня. Дайна Джеффрис

будто она растворяется в нем, как, впрочем, и он в ней тоже.

      – Ну вот, теперь я тебя вижу, – сказал он.

      – От тебя никуда не спрячешься, – отозвалась она, а потом сообщила, что ей сейчас вспомнились маковые поля.

      – Правда?

      – Скорее бы настал май и все это кончилось.

      На лице его отразилось некоторое сомнение.

      – Может, к маю еще и не кончится, – сказал он.

      – Они мне приснились. Маки.

      Она не стала говорить, что красные лепестки приснившихся маков завяли и бутоны сочились кровью.

      Он поднес к глазам ее руку и стал внимательно разглядывать сломанные ногти.

      – Бедные ноготки… а что там под ними, ведь это не краска, верно? – ласково спросил он.

      – В саду ковырялась.

      – Ах вот оно что… Ну а я сейчас думал про Флоренцию.

      – Когда еще ничего этого не случилось?

      – Да, когда ты училась в институте искусств, а я – на аграрном факультете.

      Она улыбнулась, вспоминая ту беззаботную жизнь – ей тогда было девятнадцать лет.

      – Это был двадцатый год, – добавил он. – С тех пор ты нисколько не изменилась.

      – Такая же маленькая? Бледненькая? Вся сморщенная?

      – Вовсе нет, – возразил он, и в его глазах заплясали веселые огоньки. – Красивая, как и всегда. Вот я уже почти седой, а ты совсем нет.

      Он провел рукой по своей подернутой проседью шевелюре.

      – А мне нравится.

      – В последнее время ты, кажется, почти не подходишь к мольберту, не то что прежде, да?

      – С самого начала войны не писала, а вот теперь снова начала.

      Они умолкли, каждый думал о своем. Софии очень хотелось еще поговорить о прежних днях, вспомнить, каким он был тогда, какой была она сама, но подходящие слова не шли на ум. Она пристально наблюдала за ним, но он лишь улыбался, и ей стало любопытно: думают ли они об одном и том же? В наступившей тишине слышно было, как потрескивают в камине дрова, тикают, отсчитывая секунду за секундой, дедушкины часы, и чем дольше длилось молчание, тем больше они отдалялись друг от друга.

      – А ты… – проговорил он в конце концов, словно прочитал ее мысли.

      – Что такое?

      – Да нет, не важно, – сказал он и покачал головой. – Я просто… думал.

      – О чем?

      – Ну… ты же прекрасно знаешь…

      Она неуверенно сморщила лоб. Знает? О чем же?

      – О нас с тобой, – сказал он.

      – Ах вот оно что… ну да…

      Они замолчали, оборвав едва начавшийся разговор, и она надеялась, что они оставят эту скользкую тему. Молчание прервал он.

      – София, я давно хотел тебе сказать… понимаешь, я все ждал подходящего момента. Но… на самом деле это не важно, поэтому я просто скажу тебе, в чем дело.

      – Продолжай, – сказала она, услышав в собственном голосе тревогу, но всего чуточку.

      Тем временем он с отрешенным видом потер подбородок.

      – Дело в том, что