Небо молчаливое. Евгения Мулева

Эмма. Она словно пропадала, проваливалась из этой реальности куда-то ещё. И в том куда-то было явно получше. И его явно не было. Почему так противно внутри? – Так чего?..

      – Фет просит уточнить списки.

      – Хорошо, – совсем тихо и серо, бесцветно совсем сказала она. Могла бы уж просто послать.

      – Зайдёшь к нему?

      – Зайду, – кивнула, – я же сказала.

      Константин пнул дверь, и дверь его тоже пнула.

      В буфете сидел один Фет. Ведьмы не было. Не ведьминское это дело с ними чай пить. Обидно как-то, да с чего бы? Радоваться напротив надо. Без ведьмы спокойнее.

      – Тебе какую? – спросил Луи, протягивая три грязные ложки. Про ложки она не шутила.

      – А помыть ты их не хочешь? – поинтересовался доктор, ложка у него была собственная, и он её мыл.

      – Это чистые, – обиделся Луи.

      Константин встревать не стал.

      – Ты капитан,– она усмехнулся, – а слушаются здесь меня.

      Ей, видимо, нравилось, как это звучало. Ей нравилось быть нужной и всесильной. Ведьма чёртова!

      – Я бы хотел, чтобы ты перестала так ко мне относиться.

      – Как так?

      – Жестоко.

      – Жестоко? – она вскинула бровь, оскалилась, точно дикая кошка. – Ты что-то хочешь от меня, а что я не понимаю. Лезёшь. Крутишься-крутишься павлин без хвоста. Мне это не интересно.

      – Я не…

      – А я не вещь. И флиртовать не хочу. – Она не наступала, а отходила. Она была сильной, но сейчас пятилась к двери. – Ты наступаешь, я огрызаюсь. Жестоко? Ну уж прости.

      – Ты неправильно…

      – Хватит.

      – Эмма!

      – Отвали, пожалуйста. Я не хочу тебе грубить.

      – А я – обидеть.

      Так и сидели втроём, поочерёдно ковыряя залежавшийся пирог. Константин молчал, Луи жевал, Фет перемешивал сахар ложечкой, и выходило у него это тихо, словно у старого аристократа. Мать Константина пыталась так же вышколить, но проще оказалось пить без сахара.

      Константин не решился заговорить, может у них так принято? А почему это, собственно, не принято? Тем более ведьмы нет.

      – Живём на одном корабле и почти не разговариваем! – возмутился Константин.

      – Некогда, – пожал плечами Луи. – Нас всего четверо, а корабль большой. Трудно управиться.

      – Втроём вы же как-то управлялись.

      – Как-то, – усмехнулся Луи. – Я когда в забегаловке работал, времени, если, честно больше было. Но тут… как бы тебе сказать. Небо стало мне домом. Команда хорошая, да, Фет? И ты вроде как. Да?

      – Не знаю, – вздохнул Константин. Небо было ему не домом, но место ссылки. – А ты чего? – обратился он к доктору.

      – А я чай пью, – отмахнулся доктор. – И Луи, говорить о людях в третьем лице, когда они рядом сидят невежливо.

      – Но я ж хорошее. Я так и сказал, что ты хороший!

      Доктор хмыкнул.

      – А Эмма где? – спросил он, отставив чашку.

      – Не знаю, – Луи как-то виновато потупился. – В лабе, нет?

      II

      Эмма сидела в комнате уже где-то сутки,