Распад. Новое солнце. Сандро Давидович Мамагулашвили

вмешался он, но выбрал слишком добродушный тон, поэтому его проигнорировали.

      – Делайте, что вам говорят, – крикнул Кат, и только после этого дети начали нехотя рассаживаться по местам.

      – Садись, не стесняйся, – Рим кивнул Ягли, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. Новая одежда подошла ему идеально, но его заметно тревожило отсутствие длинных рукавов, – металлическая рука притягивала слишком много любопытных глаз.

      «Значит, бывший солдат», – подумал Рим и решил, что позже отдаст ему один из своих темных плащей.

      Наконец-то все расположились за столом, и наступила очередь для молитвы.

      – Отче, – произнес священник, – мы благодарим тебя за эту еду, за неожиданного, но желанного гостя, за наше благополучие в суровое время. – Он не мог не заметить, как искривилось лицо Ката. – Молим, чтобы сия пища дала нам сил помочь нашим ближним и нести твое благословение дальше. Да будет так!

      – Да будет так, – хором ответили собравшиеся и прильнули к тарелкам.

      – Не деликатес, но хотя бы питательно, – обратился к Ягли Рим.

      – Да нет, не волнуйтесь, – задумчиво ответил гость. – Просто эта еда навевает воспоминания.

      Раздался громкий хруст. Присутствующие накинулись на армейские питательные брикеты (благо в свое время Рим добился, чтобы церковь включили в реестр распространения гуманитарной помощи) и жадно запивали их водой.

      Сегодня разговоры велись более охотно: звучали любимые истории, что могли быть поведаны только новому лицу. Дети перебивали друг друга, каждому хотелось получить свою минуту славы. Лишь трое продолжали молчать: Ягли, Рим и Кат.

      Ужин медленно подходил к концу. Рим поставил кипятиться чайник, а сам выскользнул из трапезной и поднялся на второй этаж.

      Его комната находилось в самом конце коридора. Это была небольшая коморка с одноместной деревянной кроватью, столом, заваленным книгами, и высоким шкафом для одежды. Приблизившись к последнему, он достал оттуда свой темный плащ с капюшоном, набросил его на руку и спустился вниз. Решил пока не заходить на кухню и не мешать, дав своим воспитанникам вволю пообщаться с гостем.

      Вспомнив, что так и не затушил свечи подле алтаря, он вышел на улицу и вновь направился в церковь.

      Архитектура любого храма была символична, но и практична одновременно. Акустика, блуждающее эхо, все строилось так, чтобы голос проповедника достиг даже самых дальних рядов в церкви. Может, поэтому Рим и оказался невольным слушателем беседы двух молодых людей, или же, виной стала простая случайность, любопытство и неплотно захлопнутая дверь.

      – Мне нужно идти.

      – Хорошо, я тебя провожу. Выйдем через два часа, когда все лягут спать.

      – Нет. Я и так достаточно пользовался вашей добротой. Я пойду один.

      – И куда же? – огрызнулся Кат. – В Архелон так просто не попасть. Повсюду стены, ограждения, охрана.

      – Как-нибудь справлюсь.

      Кат протяжно шмыгнул. Хронический насморк еще не самое страшное, чем рисковали обернуться его ежедневные ночные прогулки.

      – Я