Мир После Удара. Дина С. Гусейн-Заде

номиналом в тридцать. Я не думал, что всё настолько серьёзно, а потому всё думал, что совсем скоро она вернется. Но теперь я видел её только спустя много-много лет, посреди развалин всего. И я понял, пока она меня так по-матерински обнимала, что же в её тишине было другое: у всех она гробовая, безмолвно кричащая, безысходная, а её тишина что-то типа: «могло быть и хуже». Объятия других – цепляющиеся за жизнь, объятия бессилия или безразличия, а её же: «просто будь сейчас и грейся, пока у меня ещё есть тепло». Меня как молнией поразило, и по телу пробежался тёплый огонёк, после которого я окунулся в нестерпимый озноб. Меня сильнее затрясло в её тёплых руках.

      А дальше я закидал её вопросами, что с тех пор крутились у меня в голове как на пластинке, как записанный сценарий на случай, если мы увидимся вновь. Сперва я спросил, использовала ли она меня.

      Она сразу вся поникла и спокойно ответила: «Я не знаю. Честно». И тогда с искрой надежды я предложил попробовать объединиться вновь, но она отказалась. Сказала, что не может. «Моя жизнь мне не принадлежит». Вот так.

      Я спросил, был ли у неё ещё кто-нибудь, но она вновь ответила в своём стиле: «Я бы ещё несколько раз влюбилась, но была слишком занята». И улыбнулась! У меня в голове заметались мысли: «Зачем она мне улыбается? Зачем так нежно и терпеливо говорит? Если бы кричала, била, обзывала на чём свет стоит, то было бы всё логичнее и мне легче». Я вздохнул и спросил её, а как же любовь? Но она только и ответила, что любовь к одному человеку губительна, важнее любовь всеобъемлющая. Хотелось закатить глаза, но я боялся оторвать от неё взгляд. Казалось моргну и она исчезнет. Далее попросил её пообещать, что мы встретимся вновь. И что она? «Не могу обещать: как нашу встречу, так и нашу не-встречу». Мы помолчали. А потом она добавила: «Но всё будет хорошо. Я обещаю». А ведь сама когда-то говорила, что нельзя обещать того, что ты не можешь выполнить! Как будто в ответ моим мыслям она добавила: «Значит, действительно знаю, что говорю».

      Я всё же моргнул, и она исчезла.

      Примечание:

      Кодекс Чакос – древний египетский папирус на коптском языке, содержащий ранние христианские гностические тексты, датируемые приблизительно III веком нашей эры. Содержит «Евангелие Иуды».

      Интервью 2. Кариатида Провита

      «Здравствуйте, меня называют Кариатида, но она звала меня Провита, что переводится как «испытанная» с языка эсперанто. Раньше мы были близкими подругами, но потом перестали общаться. Сперва я получила сообщение на телефон «Если хочешь жить, то собирай вещи», а затем где-то через пару часов увидела её у себя на пороге. Это было ровно за неделю до Удара.

      Без лишних обменов любезностями она бесцеремонно отодвинула меня с порога и зашла в мой дом.

      Она только спросила, собрана ли я, но я вообще-то не собиралась вестись и отвечать на её угрозы.

      Тогда она улыбнулась мне одной из своих фирменных улыбок, сказала, что я глупенькая, и что вовсе